Газета "Своими Именами" №51 от 20.12.2011

Уильям Ширер в своей книге приводит и другой фактор, на который рассчитывали немцы, начиная войну. Его до настоящего времени замалчивает наша историография. О нём Лидделу Гарту поведал Клейст: «Надежды на победу, - говорил Клейст, -в основном опирались на мнение, что вторжение вызовет политический переворот в России… Очень большие надежды возлагались на то, что Сталин будет свергнут собственным народом, если потерпит на фронте тяжёлое поражение. Эту веру лелеяли политические советники фюрера». Но увы! Этот миф рассеялся, а ответ на него получил Гудериан от старого царского генерала, которого он встретил в Орле: «Если бы вы пришли двадцать лет назад, - говорил генерал Гудериану, - мы бы вас встречали с распростёртыми объятиями. Но теперь слишком поздно. Мы только что начали вставать на ноги, и тут появляетесь вы и отбрасываете нас на двадцать лет назад, так что нам снова придётся начинать всё сначала. Теперь мы сражаемся за Россию, а в этом деле мы все едины».

Тем не менее, по мере того, как ноябрь с его метелями, буранами и постоянными морозами приближался к концу, Гитлер и большинство генералов испытывали всё меньше и меньше сомнений, что Москва падёт в ближайшие дни. Наступление натолкнулось на железное сопротивление русских. Вечером 1 декабря фон Бок сообщил по телефону Гальдеру, что его обескровленные войска уже не способны действовать. Начальник Генштаба постарался его подбодрить: «…Нужно попытаться разбить противника, бросив в бой все силы до последнего. Если окончательно выяснится, что разгромить противника всё-таки невозможно, тогда нужно будет принять другое решение». Но легче сказать, чем сделать, учитывая сопротивление русских и погодные условия. «…Сопротивление противника достигло своей кульминационной точки», - доносит фон Бок 3 декабря. 4-го декабря остановлена 2-я танковая армия Гудериана, пытавшаяся ворваться в Москву с юга, а 5 декабря создалась критическая обстановка. На всём 200-мильном фронте, полудугой вытянувшемся вокруг Москвы, немецкие войска были остановлены.

Генерал Блюментрит, занимавший пост начальника штаба 4-й армии фон Клюге, понял, что наступил поворотный момент. Вспоминая впоследствии эти события, он писал: «Наши надежды покончить с Россией в 1941 году были перечёркнуты в самую последнюю минуту».

Постепенно, шаг за шагом, а иногда и ускоренно на протяжении всей той мрачной зимы немецкие армии, которые собирались праздновать рождество в Москве, отступали; теперь их вынуждали отступать русские, осуществляя окружения и прорывы. К концу февраля немцы оказались отогнанным от Москвы на 75-100 миль. Гальдер записал в своём дневнике, во что обошлась немцам их русская авантюра. Общие потери по 28 февраля 1942 года, как отмечал Гальдер, составили 1 005 636 человек, или 31% всей численности войск Восточного фронта; из них 202 251 человек составили убитые.

Поражение под Москвой явилось глубоким разочарованием для нацистского завоевателя, который всего за шесть недель до этого, выступая по берлинскому радио, «без каких-либо оговорок» заявил, что Россия «повержена и никогда больше не поднимется». Но его расчёты и планы оказались сорваны, его надежды остались несбыточны. Спустя пару недель, 6 декабря, они были вообще перечёркнуты в снегах под Москвой, когда его разгромленные войска начали отходить из пригородов столицы русских.

После поражения под Москвой в немецких рядах стали бродить мысли о компромиссном окончании войны. «В целом, - заключает Гальдер, - можно ожидать, что обе враждующие группы стран, не будучи в состоянии уничтожить одна другую, придут к компромиссному соглашению».

Но этим надеждам не суждено было сбыться. Агрессора следовало проучить и отучить навека. И Красная Армия, советский народ ценой неимоверных усилий, лишений и потерь сделали это.

Благодаря славным предкам, нас всё еще не трогают, но готовят к тому, чтобы самим набраться храбрости на новую агрессию.