Газета "Своими Именами" №6 от 05.02.2013

Дочь профессора от законного брака с русской дворянкой Прасковьей Костливцевой Ольга Александровна стала супругой Николая Евгеньевича Боратынского, сына известного поэта. А старший из его сыновей Александр Александрович женился на Марии Львовне Толстой, бывшей в родстве как со знаменитыми классиками Львом Николаевичем и Алексеем Константиновичем Толстыми, так и со многими известными дворянскими фамилиями: Бутурлиных, Римских-Корсаковых, Шаховских, Апраксиных, Прозоровских, Тютчевых и других славных родов. Самым почитаемым в ряду родственников в семье моего деда всегда считали святителя Иоасафа Белгородского, породненного с Толстыми.

От брака с Марией Львовной Толстой у Александра Александровича Ка-зем-Бека в 1876 году родился мой дед Лев Александрович. Принадлежность к аристократическому сословию позволила ему еще отроком записаться в знаменитый Пажеский корпус, который он успешно (под пятым номером) закончил в 1896 году, просидев все годы учебы за одной партой с будущим советским генералом графом Алексеем Игнатьевым, автором популярных еще совсем недавно мемуаров “50 лет в строю”.

Из Пажеского корпуса мой дед прямиком попал в престижный и славный своими ратными подвигами лейб-гвардии Уланский Ея Величества полк. Военная карьера складывалась вполне благополучно, хотя и тормозила раскрытие его незаурядных дарований, которыми он был щедро наделен от природы. В двух “ипостасях” он, однако, все же преуспел: его многочисленные живописные работы (портреты, натюрморты, пейзажи) оценивались знатоками как вполне профессиональные, а увлечение цветоводством ознаменовалось в 1920-х годах торжеством на конкурсе цветов в Антибе (Лазурный берег Франции). Выведенный им тогда сорт розы получил денежную премию, оказавшуюся серьезным материальным подспорьем в условиях нищенского эмигрантского существования.

Полковник лейб-уланов, участник I Мировой войны, а затем и Белого движения, он разделил участь русских беженцев, которую мы по праву называем величайшей национальной трагедией, лишившей Отечество веками формировавшейся элиты. Лучшие ее представители вынужденно оплодотворяли науку, культуру и искусство не России, а чужих государств. Притом, что на Родине в ту пору еще только приступали к массовому ликбезу и формированию новых профессиональных кадров, о которых позже скажут, что они “решают всё”! В определенном смысле мой дед тоже послужил Франции своими умениями и талантами, но главным его делом в изгнании было воспитание старшего сына Александра Львовича (моего дяди) и дочери Марии Львовны (моей матери) в духе любви к России и верности ее православно-монархическим устоям.

Сын Александр стал в 20-х годах видным политическим деятелем русской эмиграции, основателем и идеологом крупнейшей в Зарубежье Младоросской партии. Младороссы не боролись против русской революции, которую считали закономерным явлением, а, наоборот, ратовали за ее продолжение. Они открыто заявляли о том, что революцию оседлали антинациональные силы, и призывали к переводу ее на национальные рельсы ради обновления государственной жизни в духе православных ценностей и принципов народной монархии. О деятельности А. Л. Казем-Бека и его партии стоит поговорить отдельно, но здесь отмечу лишь, что стихия русской державности, которая безгранично владела этим человеком, сыграла в становлении моего патриотического сознания первостепенную роль.

Первые годы эмиграции протекали под знаком наивной уверенности в неизбежном крушении большевизма и скором возвращении в родные палестины. Однако постепенно становилось ясно, что ведущие западные страны вовсе не заинтересованы в уходе большевиков от власти, которых они всячески (политически и экономически) поддерживали, считая их, наверно, бездарными управленцами, не способными возродить великую державу. Однако впоследствии, когда Советам удалось-таки канализировать энтузиазм масс и дешевую рабочую силу в успешное государственное строительство, было уже поздно. Стало ясно, что растущая мощь новоявленного гиганта вызовет опасения Запада, и если не сегодня, то завтра сделает СССР объектом неминуемой агрессии извне.

Так оно, как известно, и случилось в результате хитроумных политических маневров мировых держав, открывших Гитлеру путь на восток и столкнувших Германию с Россией. К этому времени в среде русской эмиграции четко обозначился водораздел: одни ратовали за “великий поход” с немцами для упразднения ненавистного коммунизма, другие — за отпор внешнему врагу. Оставим историкам спор о том, какая часть эмиграции была многочисленнее. На мой взгляд, противники Гитлера составляли абсолютное большинство. Во всяком случае, дед мой, как и вся остальная семья, по этому поводу не колебались — внешний враг должен быть во что бы то ни стало повержен!