Газета "Своими Именами" №7 от 12.02.2013

Склонность к местному национализму отражает неудовлетворенность отмирающих классов угнетавшихся прежде наций режимом пролетарской диктатуры, их стремлением выделиться в свое собственное государство и там установить верховную власть своего класса”.

Сталин вернулся к вопросам интернационализма в 1930 году. Он сформулировал принцип, который стал абсолютно понятен во времена Брежнева:

“Что означает склонность к национализму - неважно, к великорусскому или местному национализму? Склонность к национализму - это подгонка международной политики рабочего класса к националистической политике буржуазии. Склонность к национализму отражает попытку “своей собственной”, “национальной” буржуазии подорвать Советский строй и восстановить капитализм. Источник этих отклонений ... известен. Это отход от Ленинского интернационализма...

Главную опасность представляет такое отклонение, против которого перестают бороться, и оно, тем самым, готово вырасти в опасность для страны”.

Людо МАРТЕНС, Из книги "Запрещённый Сталин"

(Продолжение следует)

«КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЁ»

Никто не забыт, ничто не забыто

1940 год, идет Вторая мировая война, острие которой направлено, как во все времена, - на восток, на СССР как на огромный лакомый кусок, как на противника любой формы капитализма, эксплуатации человека человеком, будь то буржуазная демократия или фашизм.

А в далёком сибирском селе идёт борьба между властными хапугами и стяжателями – скрытыми сторонниками буржуазии районного масштаба с одной стороны и представителями закона и прогрессивной общественности – с другой. Конечно, советская Сибирь ни в какое сравнение не идёт с царской Сибирью, тем более с нынешней бандитско-олигархической. Тем не менее принципы законности и справедливости были попраны именно облечёнными некоторыми властными полномочиями и доверием лицами. С чего все началось?

Первый секретарь райкома ВКП(б) Хохряков, целиком подчинив себе слабовольного председателя райисполкома Попова, создал коалицию (ныне – корпорацию) подпевал из таких же, как сам, хапуг и карьеристов районного аппарата управления и решил, что ему всё можно. Хохряков из очередной командировки по колхозам, а сибирские колхозы к тому времени стали богатыми, в компании с Поповым вернулся с кадкой мёда на задке тарантаса, корзинами битой птицы, головками сыра. Тогда районные ответработники жили в одном многоквартирном коммунальном деревянном доме с удобствами во дворе и ездили в командировки на лошадях, всё было на виду: кто едет, какой и с чем возвращается домой. Гласность была абсолютная и никакой охраны. Хотя по таёжным заимкам и старообрядческим скитам ещё укрывалось немало колчаковских карателей и беглых уголовников.

Установив, что кадка мёда и прочее добро получены ответработниками в колхозах в качестве «подарков», райпрокурор выступил на бюро райкома партии с обвинением выше помянутых лиц не только как член ВКП(б), но и как блюститель законности. Прокурорская «оппозиция» чиновным хапугам и стяжателям оказалась сильнее: старший инструктор райкома Григорий Шутов, оперуполномоченный ОГПУ НКВД СССР по району Фёдор Аникин, управляющий отделением Госбанка Малосаев, райвоенком Краснокутский, несколько членов бюро из рабочих и низовых служащих. Случай для Сибири того времени вопиющий (хрущёвская гниль ещё не коснулась), вмешался Новосибирский обком ВКП(б) и облпрокуратура. Мёд тогда в Сибири был дешёвым, да и гуси-куры с сыром не представляли большой ценности. Дело носило не столько уголовный характер, сколько политический. Чиновные хапуги всё оплатили двукратно, но сам факт их морально-нравственного падения навсегда закрыл карьерный рост, повлёк увольнение обоих с руководящих должностей, а Хохрякова ещё исключили из партии (Попов был беспартийным).