Газета "Своими Именами" №9 от 19.10.2010

Как-то шли по полю с командиром роты связи. На нас катушки с проводом на 400 метров. Появился в небе немецкий пикировщик и стал за нами охотиться. Всего лишь за двумя людьми в военной форме. Побежали к окопам. Я отстал, а старший лейтенант успел добежать и запрыгнуть в окоп. Думаю - все, хана! Метров двадцать до окопа оставалось, а туда бомба прямым попаданием. Вот такая бывает служба во втором эшелоне. Мой товарищ Генрих Згерский, командир радиороты, высокий широкоплечий красавец, любимец полка, погиб от одной случайной мины, находясь в километре от передовой. Гибель Саши Кисличко и Генриха Згерского для меня самые горькие утраты на войне.

Осенью сорок второго года, когда в центре Сталинграда сложилась тяжелая обстановка, наша дивизия была переброшена северо-западнее города с целью оттянуть на себя часть сил противника. Шли к передовой, чтобы с ходу вступить в бой. Проходили вдоль огромной балки, в которой тысячи людей копали щели и «зарывались в землю». Штабы, санбат, артиллеристы, обозы, кого там только не было! Пологие склоны балки были сплошь изрыты щелями, возле которых копошились, что-то укрепляя и прилаживая, солдаты. Некоторые сидели и с наслаждением курили разнокалиберные самокрутки - день был теплый.

Это ж сколько народу во втором эшелоне! А на передовой раз, два и обчелся.

Через несколько часов, когда с остатками батальона возвращались из боя, балки было не узнать. Война прошлась по ней, да, видно, не один раз. Скорей всего здесь поработали немецкие пикировщики. Все изрыто, исковеркано. Ни одной уцелевшей щели, ни одного окопа, узкая дорога по середине балки завалена разбитой техникой, перевернутыми, изломанными бричками. Еще дымились опрокинутые кухни с солдатскими щами. И трупы, трупы, трупы... Их не успели убрать. Уцелевшие, полуоглохшие, не пришедшие еще в себя от дикого разгула войны солдаты перевязывали раненых товарищей и пристреливали покалеченных лошадей. Мы, подавленные увиденным, с трудом пробирались по балке, осторожно переступая через трупы людей и лошадей, как будто им можно было еще повредить. Я шел и думал: «Это ж сколько людей побито! Вот тебе и второй эшелон! Нет, на передовой лучше».

Г.К.:Почему люди Вашего поколения, хоть и звучит это странно, называют годы войны лучшим временем своей жизни?

Е.Г.: Для многих людей моего поколения война была лучшим временем нашей жизни. Война с ее неимоверной, нечеловеческой тяжестью, с ее испытаниями на разрыв и излом, с ее крайним напряжением физических и моральных сил, все-таки - ВОЙНА. И дело не только в тоске по ушедшей молодости.

На войне нас заменить было нельзя. И некому.

Ощущение сопричастности с великими, трагическими и героическими событиями составляло гордость нашей жизни.

Я знал, что нужен. Здесь. Сейчас. В эту минуту. И никто другой.

Интервью: Григорий КОЙФМАН, battlefield.ru, «Дуэль», №№45,47, 2005 г.

ОБ ЭМИГРАНТАХ

Дорогой тов. СТАЛИН!

Не моего ума дело, но эта мысль меня беспокоит много времени.

Я считаю, что белогвардейцев, живущих за границей, нужно всех амнистировать.

Мы теперь настолько сильны, что нам их бояться нечего.

Разрешить им жить в Дальневосточном крае.

Этим мероприятием, мне кажется, мы достигнем:

1. Дезорганизуем все белое движение, которое стремится с оружием в руках завоевать себе отечество, т.е. возвратиться в Россию.

2. Оставим всех генералов и вождей без солдат.

3. Заселим Дальневосточный край.

4. Заставим - да они сами с охотой, чтобы искупить прошлые преступления, будут зверски драться с японцами.

5. Нам легче и дешевле обойдется их перевоспитать в советском и колхозном духе в Сибири, чем во время войны драться с ними.

В общем, если бы нам удалось молодых здоровых 100 тысяч перетянуть в Сибирь, этим самым мы окончательно убили бы всякое желание у остальных мечтать с оружием в руках завоевывать себе Родину, т.к. без оружия мы даем им право честно трудиться и жить в Сов. Росс.

Кроме того, японцам это было бы неприятно.

Конечно, тогда нужно организовать в Сибири сильное Г.П.У.

Хорошо было бы это провести XVII Съездом партии.

Тов. Сталин, Вы любимый и мудрый Вождь нашей партии. Может быть, я написал глупость. Прости, что беспокою.

С ком. приветомИ. КУТЯКОВ, 12 декабря 1933 г.

Тов-щу Кутякову.

Не Вашего ума дело, говорите Вы? Почему же? Чем Ваш ум хуже других? Конечно ничем. Может быть, чрезмерная скромность? А Вам знакомо сказание старых людей: чрезмерная скромность хуже гордости?..