Газета "Своими Именами" №18 от 03.05.2011

В числе прочих ужасов советской жизни есть у Пивоваров и такое. Одному, говорит, несправедливо арестованному генералу во время допроса в КГБ следователь не то Шварцман, не то Вайсман, не то Вексельберг мочился на голову. Откуда взял? Да, видно, тот же Берия за кружкой пива поделился. Но после просмотра фильма гораздо более вероятным представляется, что во время работы над ним Пивоварову сверху справлял на голову малую нужду его начальничек Кулистиков, а на голову Кулистикову - министр обороны Сердюков, обязанный защищать честь армии-победительницы, а Сердюкову - Верховный Главнокомандующий, который писал мне: «Мы гордимся вами и будем беречь правду о Великой Отечественной войне», а Верховному – архангел Михаил, Верховный военачальник и хранитель всех христиан, кроме басурман пивоваровых. Вот и получился подарочек ко Дню защитника отечества.

В.С. БУШИН, писатель-снайпер

Горячо поздравляем нашего постоянного автора, Ветерана Великой Отечественной войны Владимира Сергеевича Бушина, снайперски поражающего расплодившуюся на нашей земле нечисть, с Днём Победы и желаем крепкоко здоровья и новых зарубок-побед на прикладе пера-винтовки. «Своими именами»

ЮЛИЯ ДРУНИНА

10 мая – день рождения активной участницы Великой Отечественной войны, поэтессы Юлии Друниной.

Она погибла одновременно с гибелью страны, которую защищала на фронте.

Отдавая долг памяти замечательному человеку, публикуем несколько её стихотворений.

Я ушла из детства в грязную теплушку,

В эшелон пехоты, в санитарный взвод.

Дальние разрывы слушал и не слушал

Ко всему привыкший сорок первый год.

Я пришла из школы в блиндажи сырые,

От Прекрасной Дамы в «мать» и «перемать»,

Потому что имя ближе, чем «Россия»,

Не могла сыскать.

* * *

И откуда

Вдруг берутся силы

В час, когда

В душе черным-черно?..

Если б я

Была не дочь России,

Опустила руки бы давно,

Опустила б руки

В сорок первом.

Помнишь?

Заградительные рвы,

Словно обнажившиеся нервы

Зазмеились около Москвы.

Похоронки,

Раны,

Пепелища...

Память,

Душу мне

Войной не рви,

Только времени

Не знаю чище

И острее

К Родине любви.

Лишь любовь

Давала людям силы

Посреди ревущего огня.

Если б я

Не верила в Россию,

То она

Не верила б в меня.

* * *

Я столько раз видала рукопашный,

Раз наяву. И тысячу – во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

БИНТЫ

Глаза бойца слезами налиты,

Лежит он, напружиненный и белый,

А я должна приросшие бинты

С него сорвать одним движеньем смелым.

Одним движеньем - так учили нас.

Одним движеньем - только в этом жалость...

Но, встретившись со взглядом страшных глаз,

Я на движенье это не решалась.

На бинт я щедро перекись лила,

Стараясь отмочить его без боли.

А фельдшерица становилась зла

И повторяла: “Горе мне с тобою!

Так с каждым церемониться - беда.

Да и ему лишь прибавляешь муки”.

Но раненые метили всегда

Попасть в мои медлительные руки.

Не надо рвать приросшие бинты,

Когда их можно снять почти без боли.

Я это поняла, поймешь и ты...

Как жалко, что науке доброты

Нельзя по книжкам научиться в школе!

ТЫ ДОЛЖНА!

Побледнев,

Стиснув зубы до хруста,

От родного окопа

Одна

Ты должна оторваться,

И бруствер

Проскочить под обстрелом

Должна.

Ты должна.

Хоть вернешься едва ли,

Хоть “Не смей!”

Повторяет комбат.

Даже танки

(Они же из стали!)

В трех шагах от окопа

Горят.

Ты должна.

Ведь нельзя притворяться

Перед собой,

Что не слышишь в ночи,

Как почти безнадежно

“Сестрица!”

Кто-то там,

Под обстрелом, кричит...

* * *

На носилках, около сарая,

На краю отбитого села,

Санитарка шепчет, умирая:

- Я еще, ребята, не жила...

И бойцы вокруг нее толпятся

И не могут ей в глаза смотреть:

Восемнадцать – это восемнадцать,

Но ко всем неумолима смерть...

Через много лет в глазах любимой,

Что в его глаза устремлены,

Отблеск зарев, колыханье дыма

Вдруг увидит ветеран войны.

Вздрогнет он и отойдет к окошку,

Закурить пытаясь на ходу.

Подожди его, жена, немножко –

В сорок первом он сейчас году.

Там, где возле черного сарая,

На краю отбитого села

Девочка лепечет, умирая:

- Я еще, ребята, не жила...

КОМБАТ

Когда, забыв присягу, повернули

В бою два автоматчика назад,

Догнали их две маленькие пули -

Всегда стрелял без промаха комбат.

Упали парни, ткнувшись в землю грудью,

А он, шатаясь, побежал вперед.

За этих двух его лишь тот осудит,

Кто никогда не шел на пулемет.

Потом в землянке полкового штаба,

Бумаги молча взяв у старшины,

Писал комбат двум бедным русским бабам,

Что... смертью храбрых пали их сыны.

И сотни раз письмо читала людям

В глухой деревне плачущая мать.

За эту ложь комбата кто осудит?

Никто его не смеет осуждать!

ЗАПАС ПРОЧНОСТИ

До сих пор не совсем понимаю,

Как же я, и худа, и мала,

Сквозь пожары к победному Маю

В кирзачах стопудовых дошла.

И откуда взялось столько силы

Даже в самых слабейших из нас?..

Что гадать!— Был и есть у России

Вечной прочности вечный запас.

* * *

Нет, это не заслуга, а удача