Газета "Своими Именами" №5 от 28.01.2014

“Данные, на основе которых он строил свои выводы, были очень солидными и надежными – из американского и других посольств в Лондоне; немецкие данные, в частности, донесения некоего Пауля Туммеля, служившего в абвере и работавшего на английскую разведку; материалы, поступавшие из центра в Блэтчли-парк, где расшифровывались перехваченные немецкие радиотелеграммы” (Попов В.И. «Советник королевы – суперагент Кремля». М., Международные отношения, 2005, с.103).

Кстати, этот факт проясняет, почему миссию Д. Вайнанта 20 июня 1941 г. провели именно в том виде, как она была описана выше. Поскольку британская контрразведка имела в американском посольстве в Лондоне свои «уши», то Ф. Рузвельту из Москвы, видимо, дали понять, что обычным порядком их общий ультиматум Черчиллю передавать нельзя. Поэтому послание Черчиллю устно передал личный доверенный посланник президента.

В мае 41-го англичане стали перехватывать приказы о перемещениях немецких сухопутных и военно-воздушных сил к советским границам:

“Перед глазами английских дешифровальщиков замелькали знакомые по битве за Францию фамилии немецких военачальников, которые сосредоточивали свои армии, танковые дивизии и эскадрильи вдоль советской границы” (Лайнер Л. «Погоня за “Энигмой”…», с.126).

Некоторые из этих материалов через разведчиков «пятерки» наверняка могли попасть в Москву, хотя быстро их туда доставлять мешали два момента.

Во-первых, доступ к материалам у «пятерки» был пока еще эпизодическим. Во-вторых, к июню 1941 года основные боевые действия англичане вели на море. Но в тот момент у них еще были серьезные проблемы с дешифровкой сообщений военно-морской “Энигмы”. И основные усилия англичане сосредоточили на прочтении зашифрованных ею сообщений. Ввиду ограниченности группы Блэтчли-парка, сообщения вермахта, тем более для Восточной Европы, как менее важные, расшифровывались и переводились выборочно. Следует также добавить сюда потери времени на дешифровку, получение информации разведчиком и пересылку её в Москву. Поэтому советские руководители даже с помощью англичан подробной картины обстановки не имели, но в общих чертах намерения гитлеровского командования и силы немцев в Москве уже могли знать!

То есть данные о том, что немцы начнут войну в ближайшие дни, а не в начале июля, руководство СССР могло получить уже из этого источника.

Обладая такой информацией, к 17 июня политическое руководство в Москве пришло к выводу, что настало время приступить ко второму этапу Плана прикрытия. Что решение принимал Сталин, здесь уже говорилось. Стоит только напомнить, что, во-первых, выводить на боевые позиции приграничные дивизии можно было только с его разрешения. Во-вторых, такое решение шло вразрез с выводами наркомата обороны, что для войны с СССР немцы должны сосредоточить 180 дивизий, из которых на тот момент, как они считали, у наших границ еще не хватало целой трети. Очевидно, именно к тому времени в Кремле новые сведения о намерениях Гитлера наконец-то перевесили мнение и силу аргументов Генштаба за то, что война начнется не ранее 1 июля.

Г.Н. СПАСЬКОВ

(Продолжение следует)

НАРОФОМИНСКИЙ ПРОРЫВ

1 декабря гитлеровские войска неожиданно для нас прорвались в центр фронта,

на стыке 5-й и 33-й армий, и двинулись по шоссе на Кубинку…».

Г.К. Жуков.

«Воспоминания и размышления»

Хотя прошло уже более 70 лет со времени Московской битвы, в ее истории осталось немало трагичных и радостных белых пятен. Недоступность архивных материалов для исследователей продолжает иметь место. А это порождает вопросы – что было и чего не было в действительности.