Газета Завтра 1 (1050 2014)

В ЗДАНИИ Третьяковской галереи на Крымском Валу идёт выставка работ Павла Корина, озаглавленная "Реквием". Центральная тема этой экспозиции - картина "Русь уходящая", которую художник пытался написать в течение всей жизни. В одном просторном зале висят все масштабные эскизы, которые были выполнены при работе над полотном. Удивительно, что на выставке так же представлен и сам холст - многометровый и нетронуто белый. Павел Корин так и не приступил к непосредственному написанию картины. Показ продлится до 30 марта 2014 года.

Здание ЦДХ, а именно внутри него находится отделение Третьяковской галереи, где выставлены работы художников ХХ века, огромно, по-своему архаично и нерационально. В нём есть колоссальные бессмысленные объёмы, запечатанные навеки ленточные окна и порою нелогичные сочленения лестниц и коридоров. Другой бич ЦДХ - отсутствие внятной системы вентиляции, что делает многие проходящие в его стенах конференции испытанием на прочность. С другой стороны, оно по-своему красиво и, так как его никогда капитально не ремонтировали, до сих пор хранит дух эпохи, живущий в отделочных материалах и элементах внутреннего декора.

Чтобы найти выставку Корина, посвящённую не написанной картине "Русь уходящая", придётся преодолеть множество залов с другими экспозициями. Причём, все они - собрания некоего "современного искусства". Одна - более либеральная, другая - менее. Ненароком наевшись этого околохудожественного шлака, попадаешь в зал с Кориным. И грань здесь столь велика, что создаётся ощущение, будто бы в абсолютно тёмной комнате вдруг длинными швами стали сваривать листовое железо.

Как-то на страницах газеты в рубрике "Задело" упоминалось, что все площадки заполонили "актуальными" выставками. Где же, например, Корин? В каком-то роде "Реквием" кажется ответом на ту публикацию. Хотели Корина? Вот он!

Когда идёшь в Третьяковку внутри ЦДХ, всегда создаётся ощущение, что она пустая - её объёмы и пространства будто бы готовы рассеять любые количества людей. Никого нет у кассы, никто не толпится у рамки металлодетектора и не ждёт своей очереди в гардеробе. Выставочных залов - множество. И внутри всех есть какое-то количество посетителей. Если бы их загнали в крошечные комнаты того же Гаража в Парке Горького, вероятно, там совсем не осталось бы свободного места.

Люди идут, в том числе, и на Корина.

Когда я оказался в зале с портретами церковных служителей, прихожан и высшего духовенства, в центре, рядом с эскизом к картине "Русь уходящая", стояла группа людей. Все они живо обсуждали вопрос о том, что из Третьяковки хотят потихоньку выпихнуть советский период, оставив лишь авангард первой и второй волны. Собравшиеся были против такого решения, в чём единодушно согласились. В зале Корина играло вступление ко Второй симфонии Рахманинова.

В 1925 году скончался патриарх Тихон, это произошло весной. К Москве двинулись паломники со всей России, огромные человеческие потоки устремились к стенам Донского монастыря. Среди этого медленного траурного шествия, сочетающего в себе великое народное стояние, встречались такие образы, лики и типажи, которые, казалось, были выметены революцией в одночасье. Конечно, действо подобного рода не могло не привлекать представителей интеллигенции. Среди тех, кто наблюдал за творящимся процессом, был и ещё сравнительно молодой Павел Корин. Видимо, именно тогда к нему и пришла идея картины "Русь уходящая".

Идея написать на одном неимоверном холсте картину-реквием родилась именно тогда. Казалось, что такая Россия, действительно, пришла в движение, вот она, в лице тысячи тысяч прихожан, течёт по улицам Москвы, вот она - в рясах духовенства, в белых тайных символах на чёрных одеяниях схимников. Казалось, что она уходит навсегда. Так и произошло для всех свидетелей тогдашних дней, им не суждено было увидеть того, как Русь вновь возвращается, как восстанавливают позолоту куполов и даже заново отстраивают то, что было разрушено до основания.

На выставке есть дневники Корина, есть его совместная фотография с Максимом Горьким, есть карандашные эскизы и даже второй набросок "Руси уходящей", сделанный на развороте альбома. Кстати, именно Горький заставил Корина задуматься над названием готовящегося полотна. Первоначально планировалось озаглавить его "Реквием".

Над всем возвышается огромный холст, распятый на толстых деревянных балках. Указано, что это оригинал, его заготовил сам Корин, который, казалось, всё готовился начать писать главную работу всей своей жизни, но не нанёс ни единой линии.