Газета Завтра 12 (1061 2014)

"ЗАВТРА". Сергей Феликсович! Во время подготовки и проведения референдума в Крыму вы находились там в качестве наблюдателя. Чем вам запомнятся эти дни, как развивалась ситуация на полуострове, какими были настроения людей?

Сергей ЧЕРНЯХОВСКИЙ, историк. Знаете, это трудно передать обычными, обыденными словами. Наверное, что-то подобное переживали очевидцы дня Победы 9 мая 1945 года. Наверное, всё, что копилось у крымчан двадцать с лишним лет пребывания в составе независимого украинского государства, весь этот негатив, - был смыт невероятной силы чувством освобождения. Не массовой эйфории, нет, но спокойной всеобщей уверенностью в том, что самое худшее - позади.

Люди, как в лучшие советские времена, приходили голосовать с цветами в руках, приводили детей, стояли в очередях за бюллетенями. Даже те, кто до этого по пятнадцать-двадцать лет ни на какие выборы не ходил. На моих глазах пришла на участок 95-летняя женщина, участница обороны Севастополя, радовалась, что дожила до этого дня.

Лозунг референдума "Мы идём домой!" действительно был поддержан подавляющим большинством населения Крыма. На тех участках, где мне удалось побывать, нигде явка не опускалась ниже 80%, а число голосов, поданных за присоединение к России - ниже 90%. Это действительно всенародный выбор.

На бытовом уровне тех, кто выступал бы за вариант автономии в составе Украины, я вообще не встречал. Это не значит, что таких людей нет. Но их немного.

Была ли антироссийская пропаганда? Открыто - нет. Но и на продовольственных рынках, и в крупных торговых сетях, и кое-где еще работникам не рекомендовали участвовать в референдуме - чтобы хоть как-то снизить явку.

Так что я сам - впервые в своей жизни - стал свидетелем и даже участником поистине исторического и радостного для меня, а не трагического, как это уже не раз бывало раньше, события.

Материал подготовил Владимир ВИННИКОВ

Победоносный Бондарев

Александр Проханов

20 марта 2014 1

Культура Общество Армия

Юрию Васильевичу Бондареву - 90. Судьба направила его на самую кромешную, самую страшную, самую мистическую войну, которая когда-либо приходила на землю. Она направила его в кровь, в беду, в преисподнюю - для того, чтобы он вкусил грозный опыт. Она берегла его на этой войне, когда рядом гибли тысячи его сверстников. Она выхватывала его из-под осколков, из-под танковых атак, щадила среди болезней и морозов. Чтобы потом, пережив эту войну, он поделился с миром добытым опытом.

И он поделился этим опытом, создав величайшее направление советской литературы, именуемое военной прозой. Явление уникальное, явление волшебное, грозное и мужественное, быть может, соизмеримое с такими памятниками нашей великой литературы, как "Слово о полку Игореве".

Военная проза - это рассказ о войне, о народе и о государстве. Бондарев - государственный художник. Очень редко художник становится символом государства. Бондарев стал такой же эмблемой Советского Союза, как Днепрогэс, как танк Т-34, как космический корабль "Союз". Он заседал во многих президиумах, на многих съездах, он был окружён государственной лаской, его осыпали наградами. Я видел, как мечтали оказаться рядом с ним директора гигантских заводов, командующие округами, как им важно было постоять рядом с ним, пожать его руку, как они наливались от этого прикосновения силой и светом.

Но вот солнце Бондарева, воссиявшее в 50-х, 60-х, 70-х годах, стало меркнуть, потому что на это солнце надвинулась тень горбачёвской перестройки. Эта тень надвинулась не только на Бондарева, она надвинулась на государство - на Советский Союз. Сколько представителей культуры соблазнились, искусились на этого льстеца с родимым пятном на лбу! Пошли к нему, стали целовать его руки и ноги, стали витиями перестройки. И среди множества писателей только Бондарев на XIХ партийной конференции мужественным стальным голосом, глядя в лицо Горбачёву, сказал: вы подняли в воздух самолёт, не зная, есть ли в пункте назначения посадочная площадка. Ещё он сказал: вы зажигаете фонарь над пропастью.

Его страшные пророчества сбывались. После трагедии ГКЧП, когда победили либералы и демократы, Москва была наполнена ужасными энергиями и смертью. Все нетопыри, долгоносики, все ведьмы и черти сорвались с каких-то старых московских колоколен и летали над Москвой, выклёвывая глаза у военных, у представителей госбезопасности, у партийцев, у патриотов. И когда все бежали прочь, исклёванные этими ведьмами и нетопырями, русские писатели собрались в своём дворце на Комсомольском проспекте, 13. Это был их дом, их храм, их штаб.