Газета Завтра 161 (53 1996)

Вбегают четверо (!) здоровенных милиционеров. Увидев “возмутителя спокойствия”, остывают. Не успокаивается только представительница самой гуманной из профессий: “Заберите его, он тут бардак устраивает, на вопросы не хочет отвечать, требует чего-то. Не смотри на меня, я тебе ничего не должна!” Константин объясняет служивым, чего он хотел, о чем просил. Они полностью на его стороне. А один из охранников даже сходил и позвонил жене. Милиция постояла, посмотрела, развернулась и уехала: разбирайтесь сами…

* * *

Приехала “Скорая помощь”. В травмпункт! Видимо, Рощина думает, что “Скорой” нечего делать. Входят двое молодых практикантов: “Ну че, больной, иди в машину”. “Ребята, вы бы хоть помогли мне вещи нести, у меня все болит, машиной как-никак сшибло. Хотя бы дверь откройте…” Тишина. Вот так помогает людям 38-я подстанция “Скорой помощи”…

* * *

Путь из поликлиники в 1-ю Градскую больницу занял тридцать-сорок минут. Напоминаю, что за это время больному не была сделана перевязка, не были обработаны раны. Кстати, в “Скорой” йода и ваты тоже не нашлось. Но вот больница. “Скорая” останавливается около 8-го корпуса, и измученный, но не сдавшийся пациент попадает в мир людей переломанных, избитых, покалеченных. Первые тридцать минут он молча ходит по коридору. Никого из врачей нет. Пробегавшая медсестра сказала, что прежде, чем сделают перевязку, его должен посмотреть невропатолог (на предмет того, нормальный или псих). Видимо, психам делать перевязки необязательно. Что делать, пошел искать кабинет невропатолога. Там очередь. А врача нет. А в коридоре, где ждут своей очереди больные, всего одна скамейка, на которой, конечно же, разлегся какой-то бомж. Что делать? По коридору пробегает еще одна медсестра, обратился к ней: “Девушка, дорогая, обработайте рану, полтора часа прошло со времени аварии”. Пожалела, обработала и упорхнула.

…Начало второго ночи. Появляется доктор. Костя хотя и со свадьбы, где, естественно, немного выпил, хоть и головой об асфальт ударился и она у него “кругом шла”, мгновенно определил: врач-невропатолог пьян. Дождавшись своей очереди, входит в кабинет: “Почему так долго ждать заставляете, у меня все болит…” Но как только доктор узнал, что “Мережников этот” со свадьбы шел, так и заорал: “Да ты, с…, невменяемый! Так и запишем. Ты в другом месте у меня лечиться будешь!”

Тут уже не до процедур. Константин требует, чтобы позвали главного врача. Прием сорван. Очередь шумит. Минут через десять приходит Покровский Станислав Константинович, которому Мережников передает суть конфликта: врач долго отсутствовал, к тому же он пьян.

Разбирательство продолжается больше часа. Покровский заявляет: “Я вас сейчас пошлю сделать анализ крови”. “Хорошо, — согласился Мережников, — но только вместе с вашим доктором”. Все-таки он на службе, а в том, что я выпил — какой криминал? Я на отдыхе и у нас не сухой закон”.

И вот доктор пишет свое заявление, Мережников — свое. Пишет, что не оказывается помощь, что это издевательство, что врач нетрезв. Процесс написания сопровождается руганью эскулапов. Бумага пишется три раза и три раза рвется. При этом в комнату заглядывают бомжи: “Доктор, ну когда вы нас примете?” А вы к этому обращайтесь, это он вас держит”, — кричит врач. И уже Константину: “Если бы тут никого не было, я бы тебя прибил, козла”. Такая вот помощь…

* * *

Все это время в 15-м корпусе той же больницы сходила с ума жена Мережникова Лена. Она приехала вначале в 134-ю поликлинику, откуда ее и направили в 1-ю Градскую. Но оказалось, что на ДТП (авариях) специализируется 15-й корпус, там она и решила ждать. Попыталась позвонить в 8-й корпус, но там ей сказали: “Нет такого!” И положили трубку.

* * *

Первой, кто помог Косте, была пожилая врач-рентгенолог. (Кстати, она же установила, что у Мережникова сотрясение мозга.) И единственная разрешила Косте воспользоваться ее телефоном. И вот он звонит в Комитет здравоохранения города Москвы (251-83-00). Кстати, это комитет занимается расследованием служебных преступлений, неэтичного поведения, недобросовестности людей в белых халатах. Как сказали там позже мне, дежурный по Комитету должен принимать заявления круглосуточно и немедленно на них реагировать.

Трубку сняла Тамара Степановна Богдан. Она обиделась, что ее разбудили и, попросив позвонить завтра, положила трубку. Костя набрал еще раз, стал объяснять: пусть врача, ведущего прием в больнице, направят на независимую экспертизу, так как он находится в пьяном состоянии. Опять короткие гудки. Костя звонит снова, и наконец, дежурная просит дать трубку Покровскому. И они в течение почти двух часов общаются по телефону, созваниваются раз десять, договариваются сделать экспертизу. Вокруг врача-невропатолога, сидящего с потухшим взором, ходят сослуживцы, убеждая, что это ему ничем не грозит.

В полпятого утра анализы взяты. За результатами предлагают прийти завтра. Появляется новый, корректный и вежливый невропатолог, тоже констатирующий у Кости сотрясение мозга.