Газета Завтра 18 (1170 2016)

"ЗАВТРА". Следуя Генплану Москвы 1935 года, Дворец Советов должен был стать смысловым центром. Генплан, по сути дела, ориентировался на Рим и римский масштаб, на римскую стать преобразования всего города. Всё это создавалось на фоне исторически закономерного закостеневания, отвердевания политических процессов. Картину этого процесса прекрасно передаёт образ огнедышащей и живой лавы, которая стремительно начинает отвердевать, и возникают потрясающие объёмы, очень странные и парадоксальные.

Степан ЛИПГАРТ. Да, победил стремительный и динамичный проект. Он был характерен для творчества Иофана. Да, он постепенно стал приобретать черты орденности, утяжеляться. Но даже к своему концу он всё равно сохранил некий динамизм начала 30-х. Может быть, отчасти поэтому он стал неактуален в послевоенном стабильном обществе и культуре, которая говорила о вековечности. Образ Дворца Советов перешёл в московские высотные здания, совершенно преобразившись в некий храмовый образ.

"ЗАВТРА". Да, кстати говоря, мастерская Дома Советов была тем мощнейшим архитектурным институтом, в недрах которого возникли лаборатории, которые позволили нам возвести и эти семь высоток, и многие другие строения.

Степан ЛИПГАРТ. Конечно. Причём это касается не только архитектуры, но и техники, и мебели. Это был очень серьёзный прорыв. А ведь те люди, которые работали, которые создавали образ Дворца Советов и эту школу, они во многом из ещё дореволюционного поколения…

"ЗАВТРА". Академики императорской России?

Степан ЛИПГАРТ. Да. Русское академическое искусство к началу ХХ века было на пике мастерства, там была целая плеяда имён. Можно назвать несколько: Фомин, Щуко, Жолтовский, Щусев. За ними — десятки. Именно они были призваны создать новую архитектуру. В академической архитектуре, видимо, тогда накопилось множество энергий, которые не имели выхода, не могли иметь выхода во времена империи, поскольку не были востребованы. Ведь архитектура — не живопись. Она требует и заказчика, и техники, и строителя.

"ЗАВТРА". Возвращаясь к бинарности: империя и революция. Мы традиционно восходим к древнему Риму, ветхому Риму, именно там царил синтез империи и революции, там было вечное движение. Эта римская динамика определяла историю всей цивилизации. Мы в этом смысле, видимо, как древние римляне: нас не устраивает разбрызгивание, растекание. Нас не устраивает абсолютное окостенение и затвердевание. Нам близок этакий кумулятивный эффект, когда мы не растекаемся в миллионы брызг и не взрываемся, как фейерверк, а представляем собой некий пылающий сгусток.

Степан ЛИПГАРТ. Кстати, аллегорией переходных 30-х может быть синтез машины и храма.

"ЗАВТРА". Проза Платонова наиболее ярко отражает дух того времени — обожествление машины, поклонение паровозу.

Степан ЛИПГАРТ. Весь мир был этим беременен. Всем известна формула Ле Корбюзье: "Дом — машина для жилья". Его фраза абсолютно отражает представление художников-пророков того времени о том, каким должно быть общество, какой должна быть земля, каким должен быть человек. Отсюда возникли и тоталитарные общества как машины всеобщего счастья…

"ЗАВТРА". Да, восхождение этой утопии мы помним. Помним её расцвет. Помним и скорбное разочарование человечества…

Степан ЛИПГАРТ. Разочарование наступило во время Второй мировой войны…