Газета Завтра 190 (30 1997)

сбрасывая лихо рукавицы,

совесть. Незаметно. Воровски.

Упиваясь собственным всезнайством.

Чтобы после, мучась от тоски,

распроститься

с нажитым хозяйством.

С нажитым богатством. Ничего

человек не унесет с собою.

Одного себя лишь. Одного.

Почему же все берет он с бою?

Почему не думает о том,

что он наг приходит, наг уходит?

Вечно скарбом набивает дом

и скорбит при нищенском доходе?

Но занозы совести остры,

не спасут любые рукавицы.

Ни рубанки и ни топоры

гладко не затешут половицы.

Не утешат, не утишат зуд

совести, мук нравственных коллизий

вечных и от судей не спасут

ни при соц., ни при капитализме.

РАНДЕВУ

Вести с West’a.

На Weste — весталки.

Даже благовест: Благо — west?

Почему-то мне все-таки жалко

отваливших на Запад невест.

Почему-то желаю им счастья.

Даже если подует норд-ост.

Слишком часто,

да-да, слишком часто

выбивали нас в полный рост.

Гунны. Шведы. Татаро-монголы.

Немцы-рыцари. Вся пся крев.

Мы спрягали родные глаголы,

чтоб потом победить королев.

И когда мне твердят, вестимо,

мол, инвесторы сделают best,

то, поверьте, невыносимо

нам от бестий жаждать торжеств.

Есть известнейший жест,

между прочим,

и в известном смысле мужской,

всем, до сласти чужой охочим,

обещая конец лихой.

Завсегда в годину лихую,

напрягаясь из всех своих сил,

наш народ доверял, рискуя,

лишь себе. И льгот не просил.

Ни гум.помощи.

Ни подачки.

Ни валюты какой взаймы.

И князья не строили дачки,

и водярой не мыли умы.

Ох и смутное нынче время!

Самозванцы в большей чести.

Где ты, Муромец?!

Ногу — в стремя.

И страну начинай мести.

Не из мести.

И тоже не спьяну.

Поработай, усы закусив.

Чтоб потом молодым боянам

славу петь тебе на Руси.

Что прошло сказанье-известье.

Всю родную страну насквозь…

Ну а гостя и с Ost’a, и с West’a

примем ласково, как повелось.

Подадим ему меду-пива

жбан серебряный, ендову…

И на этом весьма красиво

кончим славное рандеву.

* * *

Жил-был я. Меня учили.

Драли вдоль и поперек.

Тьма потраченных усилий.

Очень маленький итог.

Что я думаю о Боге?

Что я знаю о себе?

Впереди конец дороги.

Точка ясная в судьбе.

Все, что нажил все, что нежил,

что любил и что ласкал,

все уйдет… А я — как не жил.

Словно жить не начинал.

МАРШАЛ — ГЕРОЮ ( Легендарному разведчику, известному писателю, Герою Советского Союза В. В. Карпову — 75 лет )

Д. Т. Язов, Маршал Советского Союза

Дорогой Владимир Васильевич!

С тех пор, как появилось в годы Великой Отечественной войны легендарное имя — разведчик Владимир Карпов, я как-то невольно стал следить за вашим вкладом в развитие военного дела, а затем с неослабевающим вниманием — за вашим писательским трудом.

За плечами у вас семь с половиной десятилетий. Нам всем очень повезло, что вы живете и пишете для нас и для последующих поколений замечательные книги.

Я подчеркиваю — повезло, так как, во-первых, в феврале 1941 года 19-летним курсантом Ташкентского военного училища, незадолго до выпуска, вы были по ложному обвинению арестованы, а во-вторых, работа войскового разведчика — это выполнение задач на территории врага, то есть на лезвии бритвы, между жизнью и смертью.

Своеобразно устроен советский человек! Заключенный Карпов писал М. И. Калинину, председателю Президиума Верховного Совета СССР, не просьбу о помиловании, а требование отправить на фронт, под пули — спасать Отечество.

Вас освободили из лагеря с оговоркой: “досиживать оставшийся срок после окончания войны, если во время боев не оправдает себя отважными действиями”.

Только два месяца вы были в составе 45-й армейской штрафной роты Калининского фронта. Это уникальный случай, когда за беспрецедентные по отваге и мужеству поступки красноармеец освобождался из штрафной роты. В новый 1943 год вы вступили рядовым 629-го стрелкового полка 134-й стрелковой дивизии. Вскоре стали сержантом, командиром отделения, затем младшим лейтенантом, лейтенантом, командиром взвода пешей разведки в своем полку, захватившим вместе со своими боевыми товарищами 79 “языков” и ставшим за свои прославленные подвиги в 22 года Героем Советского Союза!

После тяжелого ранения — учеба: Высшая разведывательная школа Главного разведуправления Генштаба, Военная академия имени Фрунзе, Высшие академические курсы ГРУ.

Еще в госпитале, во время лечения после ранения, вы начали писать. Потом — шесть лет напряженной учебы на вечернем отделении Литературного института имени А. М. Горького, шесть лет бессонных ночей офицера Генштаба, сочетающего с обучением нелегкую работу, ответственные командировки.

Затем, в течение еще шести лет, вы командуете полками на Памире, в песках Кара-Кумов, Кизил-Арвате, назначаетесь заместителем командира и начальником штаба дивизий в Кушке и Марах и возвращаетесь в Ташкент на должность заместителя начальника родного училища. Сегодня многие военачальники, выпускники ТашВОКУ — ваши воспитанники, Владимир Васильевич.

Отслужив 25 календарных лет, в звании полковника, вы уволились в запас и посвятили всего себя литературному труду.