Газета Завтра 204 (43 1997)

Книга Станислава Куняева — соборная: в ней — присутствие времен и поколений. Страшный опыт времен и страшный опыт поколений не дают покоя поэту: время у поэта — с единой исторической памятью и единым взглядом поколений. Они, поколения, строили, защищали, ложились под братские кресты и под братские обелиски, но явились предатели, сговором и тайною, злобою и хищничеством столкнули в распрях народы, обрушили гимны и гербы великого государства.

Ратным ветром веют предчувствия и порывы поэта:

Найден Крест — потеряна подкова.

Если знать бы, где гора Голгофа,

Побрели бы — пусть скорей распнут…

Но боюсь, что русские дороги

Извернутся — бросятся под ноги,

К Полю Куликову приведут.

Душа болит за всех — за мертвых и живых…

Талант и творчество Станислава Куняева, поведение его среди нас в трагические дни — слитны, чуть-чуть позванивают боевою кольчугой. Калужанин… Поле Куликово — рукой подать. Нельзя быть иными, да мало русских поэтов осталось, как смерч пронесся между ними. И не только поэты русские — русский народ поредел. Заметить сложно ли?

Творческая позиция Станислава Куняева — поиск смысла и поиск слова, выражающих жизнь, суть ее, и, безусловно, — движение навстречу собственной судьбе. Гражданская позиция поэта Станислава Куняева — тревога русского человека о земле, им наследываемой, печаль о ее убогом виде, гнев на тех, кто, руководя нами, народом русским, землею русской, торгует и нами, и ею, и нашей исторической надеждой на лучшую долю.

Но мы, русские патриоты, теснимы у себя, в России, теснимы “идеологическими скитальцами”, предателями, теснимы торговыми держателями прессы и экрана, теснимы диссидентствующими банкирами и не менее диссидентствующими правителями, окопавшимися за стенами Кремля.

Матерые и беспощадные демократы, по-бериевски неутомимые, какими только сплетнями и какими склоками ни обволакивали Станислава Куняева: красно-коричневый, подражающий Слуцкому, неодаренный, бегающий по ЦК КПСС, по “силовым генералам” — но что их усердия, кому нужны и на кого повлияли? Лагерные курвы, ревнующие к эполетам…

Шли времена, перерождалась плоть,

змея росла и сбрасывала шкуру,

но тварям не дано перебороть,

как ни линяй, ни душу, ни натуру.

И наконец остановился рост…

Рептилия движением усталым

к разверстой пасти подтянула хвост

и укусила с ельцинским оскалом.

Но мы, русские поэты, терпеливы, мы долго терпим, но яро и точно расплачиваемся с христопродавцами русскими: в нас душа — от матери, а в них — от сатаны, черная и завистливая, ежеминутно будоражащая бездарей слова, сосущих наше вдохновение и наше бесстрашие. Им ли поверить в честь и непродажность нашу, им ли?..

И вроде бы выложил сруб,

пора приниматься за крышу,

но гвоздь выпадает из рук,

как только над лесом услышу

гусиный рыдающий крик,

лицо к небесам поднимаю,

увижу извилистый клин -

и всю свою жизнь вспоминаю,

и вижу, что этой весною

опять зимовье не дострою.

Проницательная грусть, сыновняя тоска заполнили сердце поэта, трагическая дума вплыла в мир его одинокой настороженной луною:

В такие дни понять пора,

что рассветает слишком поздно,

недаром совесть до утра

всю жизнь перелистала грозно.

А что я ей скажу в ответ?

Она — моя, так пусть смирится!

Она моя… А если нет?

То — чья?.. Скорее бы рассвет

настал, чтоб жизнью оградиться.

Как не поверить длительному отчаянию поэта?.. Вся русская поэзия — тоска по свободе и свету, вся! И Станислав Куняев здесь — храмово традиционен: национален в самом себе и в нас, кто представляет наше поколение, кто представляет собою того русского человека, кому Россия — даль скифская, синева рязанская, седая мать русская, благославляющая воина на победу!.. О, мы русские — палестинцы: наш огонь — еще впереди!..

Станислав Куняев — главный редактор журнала “Наш современник”, а каково ему, поэту русскому, вести журнал через пространство, оккупированное ордою приватизаторов?.. С экрана, с газетной полосы, со сцены, с трибуны льется отвратительный яд распри, яд ненависти к русским, яд раздора между славянами и мусульманами, между русскими и нерусскими: разорвав русский народ по республикам и регионам, враги наши легко разрывают следующие за нами народы, малые и большие.

И промолчит ли поэт?

Не губи последнего болота,

загнанного волка пощади,

чтобы на земле осталось что-то,

от чего щемит в моей груди.

Станислав Куняев — один: рассудительный, стойкий, идущий туда и туда, где русская боль седыми холмами вырастает, а русские слезы облачной синевою кипят. Нет у поэта “запасного” характера. Нет у него и “второго” лица. Никогда не понять, не постигнуть и не достигнуть такой духовной опрятности и гражданской определенности ваучерным ханыгам, поучающим нас из кабин личных автомобилей, не личных, а персонально-личных, они всегда путают свое с чужим, ненасытные рептилии, выпестованные сверкающими ленинцами и тыкающиеся во мгле перестроек то к Горбачеву, то к Ельцину, то, прижмурясь, под рукав благотворительницы Терезы или Николая Чудотворца, да от иуд к святым норовят пришвартоваться?.. ВЛКСМ…

Господи, что же творится?

В светлом притворе стоят

потусторонние лица -

свечи в их лапах горят!