Газета Завтра 216 (55 1998)

Хорошо известно так же и то, каким видел себя русский интерес в этом регионе вне зависимости от того, о какой России шла речь царской или коммунистической. Всегда шла речь о выходе через Иран не только к теплым морям, но и к Индии. И неважно, кто этим занимался в тот или иной исторический период времени Троцкий или атаман Платов. Речь шла вновь об определенном инварианте. А этот инвариант фундаментально противоречил инвариантному же британскому интересу, который сторожил и будет сторожить Индию от русского и иного воздействия вне зависимости от того, что происходит в Великобритании, и какое (опять приходится адресоваться к поэтам) «у нас тысячелетье на дворе».

После второй мировой войны русские сумели обыграть Британию, поставив в Иране свое просоветское правительство Моссадыка. Но не извлекли из этого особой геополитической пользы. В 1953 году англичане (уже, конечно, при ключевом участии набравших огромный геополитический вес американцев) вернули в Иран династию Пехлеви. Назвать опыт этой династии сугубо негативным значило бы пожертвовать истиной в угоду советским пропагандистским прописям. Шах Ирана и вся его семья (состоявшая отнюдь не из никчемных фигур) пытались осуществить модернизацию Ирана.

Хрестоматийные суждения о том, что в этом своем модернизационном порыве они накопили слишком много фундаменталистского горючего и получили взрыв лишь отчасти справедливы. Да, накопили. Но это сработало лишь постольку, поскольку к второй половине 70-х годов стратегия догоняющей модернизации как средства привлечения к Западу новых союзников стала оспариваться и заменяться иной стратегией. Это было связано как с новым подходом к пониманию глобальных проблем (Римский клуб уже начал говорить о пределах роста и о недопустимости расширения группы модернизированных стран), так и с пониманием необходимости строить взаимодействие стран НАТО в их борьбе против СССР с контрастными, совсем-совсем недемократическими и даже (в этом новизна!) немодернизационными странами.

Именно наложение этих двух обстоятельств сформировало внешнюю рамку иранского процесса. Дальше сфера предположений. Видимо, шах Ирана перестарался в ориентации на дружбу с Израилем, не учтя специфических нюансов британского отношения к данной проблеме. Видимо, шах перестарался в стремлении создать индустриальный комплекс хотя бы при помощи Москвы («если другие так упорно игнорируют иранские интересы»). Видимо, конструирование «недемократического», совсем не модернизационного даже, компонента глобальной системы будущего “золотого миллиарда” к этому времени завершилось.

И завершилось оно с участием правых (не хочется говорить праворадикальных) элит США, Германии, Англии и Франции. Сразу оговорим, что это вовсе не означало, что внутри этого альянса конструкторов не было внутренних противоречий. (Не случайно германские и французские спецслужбы до сих пор на подозрении у ЦРУ в связи с “революцией Хомейни”). Видимо, в этот же период состыковались и образовали некое новое мировоззренческое и хозяйственное горючее две концепции «нефть за продовольствие» и «наркотики за оружие». И наконец, видимо, именно в этот момент согласовали интересы те группы западной элиты, для которых в борьбе с СССР не было «реакционного», правого ограничителя.

Шах при этом громоздил ошибки не без помощи своих западных консультантов, которые (вновь подчеркнем свое осторожное «видимо») просто «играли» Мохаммеда Реза Пехлеви «втемную» вместе с руководителем иранской спецслужбы САВАК, фигурами из близкого окружения шаха, частью иранской военной элиты. Вот почему тезис о том, что американцы «проспали» иранскую революцию, требует очень осторожного использования.

Как бы там ни было, революция произошла. И была первой из крупных революций, которую в полном смысле слова можно было назвать «консервативной». Так ее понимал сам Иран. Но так же ее понимали и советские ортодоксы, которые привычно видели в исламском фундаментализме «поповщину», «мракобесие», «воинствующий феодализм».

Однако в Советском Союзе были и другие силы, которые трагически восприняли изменения в Иране, видя в этих изменениях часть суперопасной для СССР большой игры в две руки. Игры, где этой «второй» становится рука, способная расколоть лагерь противников США и западной экспансии в целом, и собрать в интересах самых антирусских и антисоветских сил Запада некий блок из «геополитических боевиков», идущих под новыми (они же старые) мобилизационными смысловыми знаменами. «Боевиков», запрограммированных на войну с СССР. «Боевиков» неудобных, самоотверженных, готовых лить кровь свою и чужую в совсем иных количествах, чем американские сибариты.

Робкие и зашоренные “научным атеизмом” попытки договориться с этими «боевиками» на антиамериканской основе быстро показали свою несостоятельность. 9 сентября 1979 года «Джумхурия ислами» написала: «На своих баррикадах мы видим одного врага: безбожие… в облике военщины Америки, устремлениях монополий Западной Европы, облике сионизма, коммунизма в той ипостаси, когда он правит обездоленными».