Газета Завтра 242 (81 1998)

А.П. Я все время пытаюсь понять, чего в нашем общем патриотическом фронте не было в последнее время и что, может быть, отчасти, будет исправлено вами в нынешней ситуации. Ведь в оппозиции - огромный вал людей, направлений, темпераментов, возрастов, идеологий, тенденций и представлений о формах борьбы. Есть крайний, скажем, радикальный слой, действующий в основном на социальной мотивировке,- это “красный” слой. еСть крайний правый, национальный, тоже радикальный слой. И есть очень большой центральный массив, который просто помнит методы советских времен. Вот Геннадий Андреевич Зюганов - он центрист по своей роли, по своему характеру, по своей психологии, по своему опыту философски-политическому, а вокруг него, как вокруг пчелиной матки, роятся центристски настроенные наши товарищи-патриоты. У нас не было сильного левого фланга, и многие люди на левом фланге все время раздражались этой центристской доминантой - вплоть до угроз разрыва, ухода в сторону. и наши национал-патриоты тоже не находили соответствия своим надеждам в этой центристской политике. Правый национальный фланг до сих пор остается пустым. Никого из лидеров здесь не видно, а с потенциальными фигурами - такими, как Кондратенко, например, мы плохо работаем или совсем не работаем. И вот на радикальном фланге, с вашим, Виктор Иванович, появлением, мне кажется, положение резко меняется. Вы, оставаясь партнером и соратником Зюганова, оставаясь членом партии, частью партийной элиты,- вы в силу своего опыта, своего характера и системы ценностей гораздо радикальнее многих товарищей не только по фракции, но и по КПРФ в целом. И вот радикализм Рохлина, из-за которого он вместе со своим ДПА не слишком хорошо вписывался в контекст нашего движения, но терпел эти муки, эти конфликты на почве целей и методов их достижения, в том числе и конфликты с Зюгановым,- этот радикализм с вашим, Виктор Иванович, появлением, похоже, будет сохранен, но удастся и снять то непонимание, которое существовало. Тем самым вы заполните пустующую часть палитры патриотической оппозиции. Так ли это?

В.И. Дай-то Бог, Александр Андреевич, если все произойдет, как вы сказали, если мне удастся этого достичь. Вот вы никогда не задумывались, почему, допустим, Анпилову не удаются до конца его мероприятия? Они ведь, по сути, правильные, и цели им провозглашаются правильные. Почему не удаются мероприятия тех же казаков, которые к Анпилову не идут и никогда не пойдут, наверное? Потому что все они замыкаются в собственной скорлупе. И если Анпилов начинает митинг, скажем, в среду, то казаки считают, что нужно начинать в субботу. Если Анпилов - в субботу, то все остальные - в четверг. И получается разнобой. Этот разнобой даже в протестном движении очень сильно ощущается. Почему мы с Рохлиным и создали штаб по координации протестного движения. Предыдущие попытки создать протестное движение потерпели неудачу, на мой взгляд, по одной главной причине: они не были скоординированы. Давайте откровенно скажем: Зюганов ушел от этой черновой, очень грязной, я бы даже сказал, неблагодарной работы. Потому что при этом надо каждый день общаться с шахтерами, с рабочими, с учителями, надо каждый день выслушивать претензии: там нет хлеба, там - денег, там еще чего-то… нУ, зачем политику, стратегу все это слушать? Можно сидеть в кабинете или проводить президиумы, говорить о законодательных актах, говорить о большой идеологии, ходить на “круглые столы”, рассуждать о той же философии. А здесь живые люди, каждый - со своей болью, и все вопросы надо уметь решать каждый день. Вот посмотрите: Приморье по-своему решает, Кузбасс по-своему, Воркута по-своему, казаки в Ростове по-своему. И движение, действительно, оказалось не объединенным.