Газета Завтра 255 (94 1998)

- Перебьешься… - высокий мужчина с седыми висками за соседним столиком аккуратно насыпал щепотью пальцев соляной валик по срезу пивной кружки. - Разбавит, не дольет, и еще, видите ли, подгоняет… Мешает процессу… - Он примерился и, прихватывая соляной валик губами, слева от ручки сделал первый большой глоток. Подумал и сказал: - Нет, ничего…

Вошел давнишний знакомец дядя Саша. Он был тоже старожилом кафе, как Рыжая Анька, как Володя. Медленно, тщательно ставя каблук одного растоптанного ботинка вровень с носком другого, точно совершая ритуальный ход по обету, он побрел к стойке.

- Только тебя и не хватало, - язвительно протянула Анька.

Местные остряки за медлительность походки прозвали его “дядя Саша - луноход”. При случае они всегда просят рассказать его, как в далекой юности он состоял в обществе “долой стыд”. Как при первом выходе членов общества “в свет” - в базарный день на Дмитровский рынок - в чем мать родила, лишь с красными лентами через плечо, на которых мелом были выведены слова их главной патронессы, красного комиссара Александры Колонтай, выраженные кратко и сжато, в двух словах: “долой стыд” - мужики на рынке, остолбеневшие от такого нахальства, взяли их в дубье и вилы и гнали ниспровергателей старой морали через весь городок, “до самых до окраин”, пока вконец не расточили по переулкам и садам. После этого местная фракция всероссийского общества прекратила свое существование.

Насмеявшись вдоволь над рассказом, дяде Саше обычно наливали глоток водки и оставляли пустые бутылки для сдачи.

- Спасибо, сынки, - говорил он в этих случаях, - дай Бог вам здоровья…

- Эй, там, я вам покурю! - раздался строгий Анькин голос. - Ну не паразиты, а? Кто курит, сознавайтесь? Вы, что ли, герои монастырские?

- Что ты, Аня, ни сном, ни духом, - трое ветеранов подняли вверх пустые ладони, точно сдаваясь.

- Глядите у меня!

- Однако… - хмыкнул мужчина с седыми волосами.

- Не так строго, Анна Николаевна! - раздался вдруг от двери низкий, с ленцой голос. - На полтона ниже.

Человек в ватнике и синем берете, не спеша оглядывал зал, потирая озябшие руки. Еще трое, очевидно, его приятели, чем-то похожие на него, то ли одинаковыми ватниками, то ли прокаленными холодным ветром лицами, стояли за его спиной. Все четверо были крепки, коренасты и немолоды.

- Привет честной компании, - голос переднего без труда накрыл слабый, еще не успевший к тому времени набрать полные звуковые обороты гул.

- Привет, Спартак!

- Капитонычу!

- Рули к нам, - послышалось от столиков. Его здесь, как видно, хорошо знали.

- “Канальские” пожаловали, - не то с издевкой, не то с одобрением протянула Анька, - гость косяком попер… Володька, пошевеливайся!

Тот, кого звали Спартаком, подошел к ветеранам, поздоровался за руку с каждым.

- Дяде Коляне… Сергеичу… Павлу Ивановичу… Дяде Саше!

Потом обернулся к Аньке:

- Анна Николаевна, ты что же это моих друзей обижаешь?

- Их обидишь…

- Не надо, не надо этого делать, - продолжал он с легкой усмешкой, - а то Бог накажет. Они у нас герои, а героев, как говорится, надо беречь.

- Может, мне их в рамку вставить? Заместо политбюро?

- А что, интересное предложение! Как вы на это смотрите, славяне?

Один их ветеранов с глубокими, точно провальными, морщинами на щеках засмеялся и махнул рукой:

- Высоко больно. Нам чего попроще.

- Тогда так: пивка всем по паре кружек и… Чем нынче в этом заведении православных травят?

- Имбирная есть, - через паузу, с неохотой ответила Анька.

- Что за гадость?

- Поглядите на размундяя… “Имбирной” он никогда не пил… Настойка такая…

- Убойная сила? - продолжал расспрашивать Спартак.

- Чего? - не поняла Анька.

- Градусов сколько?

- Во, комик!.. Двадцать восемь.

- Пьется легко, - успокоил Володя.

- Ладно, даем добро на “имбирную”. Как, славяне?

ВОКРУГ ВЕТЕРАНОВ в одно мгновение организовалось, сбилось застолье. Все засуетилось, закипело. Володя забегал с кружками, тарелками.

Спартак шутил, посмеивался, потирая руки.

- Это похоже на дело! Сейчас мы с вами, славяне, выпьем…

- Наши ворошиловские сто грамм, - встрял ветеран с красным, точно обмороженным, лицом.

- Верно, дядя Коляня… Выпьем положенную нам норму за то, чтобы… - он замолчал, подыскивая слова и, не найдя ничего подходящего, закончил: - А-а-а… чего тут… За Победу!

- За победу! - все молча выпили.

- Как в сорок пятом начали, так все остановиться не могут, - громко, как бы ни к кому не обращаясь, проговорила Анька, - и пьют, и пьют… Пол-России пропили “за победу”. Войну, считай, проиграли, а пьют за победу! Размундяи!

- Как так проиграли? - удивился высокий ветеран с металлическими вставными зубами. - Ты что буровишь, Аня?

- Не обращай внимания, Пал Иваныч, - сказал Спартак, - это у нее чисто женское.