Газета Завтра 269 (4 1999)

Но "бумажные тигры" российских финансов решили переложить все последствия своего сверхобогащения на "средний класс" и тем самым способствовали резкому сокращению социальной опоры ельцинского режима до критического даже для терпеливой России минимума. Началось нечто невообразимое. "Кинуты" миллионы граждан — а "оппозиционный" парламент принимает такой закон о защите вкладов, который легализует действия ЦБ по дальнейшему обогащению ряда избранных банков, наиболее нагревших руки на деньгах вкладчиков. Вместо запуска механизма банкротства и активных судебно-процессуальных действий мы увидели перераспределение материальных тягот на все население страны через резкое снижение курса рубля, рост цен и фактическую конфискацию вкладов. Антикризисные меры "Политики валютного курса", заявленные ЦБ ведут к значительному сжатию денежной массы в стране, ухудшению финансового положения неэкспортных отраслей, к закреплению сырьевой ориентации российской экономики, дальнейшему укреплению влияния иностранного капитала. Отсюда вытекает рост безработицы, падение бюджетных доходов и балансирование страны на грани социального взрыва. Фактически режиму Ельцина отказала в доверии его "финансовая гвардия", главная опора "демократических реформ". Именно поэтому для власти наступил период поиска компромисса, попыток создания нового и спасительного социального проекта.

Кто такой Примаков: Талейран, Рузвельт, Жуков, Дэн Сяопин или Андропов нашего времени?— задаются вопросом журналисты, экономисты и политики. Назвав своей целью поворот макроэкономической политики в сторону оздоровления производственной сферы, подъема инвестиционной активности и стимулирования экономического роста, он как будто пытается достичь этих целей, используя противоречащие им монетаристские методы денежно-кредитной политики. То есть тушить пожар бензином.

Даже намеки на более активную роль государства в экономике страны, ревизию деятельности финансовых институтов, крупных государственных и частных структур, борьбу с криминалом и региональным сепаратизмом — сразу же вызвали шквал критики "справа", из подконтрольных "олигархам" средств массовой информации.

Примаков тут же замер. Получается, что он как фигура компромисса, ограниченная в количестве и качестве "степеней свободы", — устраивает очень многих. Как самостоятельная величина — почти никого. Даже мощные личные связи нынешнего российского премьера требуют для превращения их в некий квазиполитический остов трех необходимых условий: сохранения власти, ключи от которой лежат в кармане у Ельцина, времени и реальных успехов в экономике. Примакову приходится идти по лезвию бритвы. Потеря равновесия, обострение политического и экономического кризиса, — ведут к смерти его правительства и чреваты распадом России на удельные княжества с чеченскими или иными баскаками от "нового мирового порядка".

Отсюда возникает острейшая необходимость ревизии созданной Гайдаром-Черномырдиным-Чубайсом общественной системы, но внутренних источников развития были фактически уничтожены за годы осуществления “либерального проекта”. Однако и деньги, и ресурсы в стране есть. Они производятся и вывозятся по преимуществу по-прежнему Вяхиревым (Газпром), Алекперовым (Лукойл), Быковым (цветная металлургия) и им подобными. Поэтому вопрос стоит просто: либо забрать у них прибавочную стоимость и незаконно захваченную собственность, либо оставить бюджеты всех уровней, вплоть до федерального, без доходов.

Второе возможное решение сводится к восстановлению внутреннего баланса при переводе бартера на общенациональную основу. И не надо тогда трогать имеющиеся у населения доллары, которые сами по себе “умрут” в плавном снижении импорта. Однако Примаков типичный аппаратчик, избегающий конкретных действий, да и "конек" его — вовсе не комплексное экономическое моделирование, а внешняя политика. В этих условиях для Примакова более естественным выглядит тяготение к режиму "currency board" и поиск источников финансирования за рубежом. Альтернатива здесь тоже достаточно проста и хорошо просчитываема: гиперинфляция с введением централизованного карточного распределения, бурные внутриполитические баталии со сменой власти и переделом собственности — короче, то, что называется восстановлением “державного” курса и легко првращается в "большую кровь", ту самую мутную воду политики, где легко ловить рыбку бойцам "мирового сообщества".

В нынешнем узком коридоре возможностей кабинету Примакова приходится сохранять политику экономической открытости, постепенно изменяя ее характер с криминально-грабительского на кооперационный, отложить вопрос о ревизии прав собственности, приобретенных в ходе чубайсиады, не ставить вопрос о пересмотре системы власти. Тем самым особое значение придается международной политике российского правительства.