Газета Завтра 270 (5 1999)

С чего бы вдруг такому, ведь перед ним все дороги открыты, начинать ускоренным маршем передвигаться в сторону могилы? А черт знает. Большинство просто с жиру бесятся — новенького и остренького, видите ли, ребенку захотелось. Да тут еще сознание собственной исключительности, с детства воспитанное, подкузьмило. Мол, я — такой умный, волевой и замечательный, буду "баловаться" сколько душе угодно, а "сесть" — никогда не сяду. Садились как миленькие. Правда, отдельные чудаки так и не поняли этого. Помирали в счастливом неведении, окончательно сколовшись.

Однако ломки и лечебницы, смерти и следственные изоляторы начались у меня и моих товарищей по кайфу значительно позже. Пока же в МГУ набирал обороты героиновый бум. Желающих вмазаться становилось всё больше, a страха перед наркотиками и перед милицией все меньше.

Сначала мы прятались, "ширялись" в каких-нибудь подворотнях, на квартирах, в общагах. Потом, осмелев, переместились в университетские корпуса. Меккой всех эмгэушных наркоманов стал наш 1-й гуманитарный корпус. Большая часть тусовки здесь и обучалась — тут ведь самые "блатные" факультеты — юридический, исторический, философский.

Человеку, серьезно подсевшему, нужно до четырех доз в день. Я в период наиболее активного сидения обходился двумя. Денег на это, естественно, требовалась уйма. Если не лень, подсчитайте, сколько на день, на неделю, на месяц... Где их брать? У многих подобных вопросов не возникало. Если папа — правительственный чиновник или крупный бизнесмен, то что он, не даст, что ли, любимому чаду две-три сотни в день на мороженое? Но у меня таких родителей не было. Приходилось выходить из положения самостоятельно. Бывало, "кидал" барыг. Не крупных, разумеется, у тех "крыша" есть, они тебя потом так "кинут", что век помнить будешь, если жив, конечно, останешься. А вот если такого, что по дозе продает, этого можно, ничего он тебе не сделает.

Но это так, мелочи. Большую часть денег я, конечно, зарабатывал на торговле тем же героином. Берешь у какого-нибудь нигерийца, гражданина Гвинеи-Бисау или непальца, грамм "паленого гера", делишь на дозы, иногда сахарной пудры или толченого димедрола подсыпешь, везешь в "универ", продаешь. В грамме — 10 доз. Продал половину грамма — остальное твое, а это два дня безбедной жизни. Не я один, многие так подрабатывали.

Студенческая наркоманская тусовка вконец обнаглела — и "ширялись", и торговали почти в открытую. Университетское начальство об этом, естественно, знало. Централизованно мер никаких не предпринималось. Да и какие меры: ведь не ментам же своих студентов сдавать. Некоторые преподаватели, по собственной, наверное, инициативе, звонили родителям "торчков". Родители и сами друг друга информировали о пристрастиях детей. Мои "предки", например, именно так узнали, что я "сижу", мама приятеля позвонила.

В конце концов "органы" нами заинтересовались. В корпусе стали появляться опера. Но до поры до времени было тихо.

Гром грянул осенью прошлого года. Началось с того, что забрали одного парнишку — не университетского, а так, заходившего потусоваться. Внимание тогда на это никто не обратил. А он, видимо, чтобы отмазаться, всех и сдал. Несколько недель по университету шла волна облав — задержали почти всех, кто имел какое-то отношение к героину.

Таким вот образом и прекратился героиновый бум в МГУ. Это, конечно, не значит, что в университете перестали употреблять "герыч" и прочие наркотики. Нет, употребляют, и еще как. Но это лишь остатки былой роскоши.

А что в итоге? Двое умерли: Оксана с социологического факультета — от передозы, Андрей с экономического — оттого, что пьяный был, когда вмазался.

К уголовной ответственности привлекли человек 15 студентов. Почти все получили условные сроки — родители откупили... Сел только один — Кошкин Владимир — дело его еще не закончено, но светит парню ст.228, ч.4 УК РФ — "особо крупные размеры, склонение к употреблению, продажа, перевозка". Это лет семь.

Многие слезли с иглы, точнее — родители их стащили, определив в частные клиники. В государственной вылечиться невозможно, скорее — наоборот. Наркологические больницы, особенно в этом отношении известна "17-я наркологическая", становятся местом знакомства и обмена опытом. "До скорой встречи",— говорят там врачи, выписывая пациента. А в частных нужно платить. Не меньше 5 тысяч баксов за курс лечения, в основном — гораздо больше.

В заключение расскажу, как слезал с иглы лично я. Сидел в общей сложности 2 года — с осени 1995-го по осень 1997-го. Твердое решение "спрыгнуть" оформилось где-то за неделю до того, как всю нашу тусовку "повинтили". Бог, наверное, уберег.

Ни 5 тысяч, ни даже тысячи долларов у меня не было. Решил слезать сам, без всяких клиник. Постепенно уменьшал дозу, глотал горстьми транквилизаторы, чтобы как-то облегчить ломку — но все равно.