Газета Завтра 28 (1232 2017)

Буле отметил, что правящая в стране крупная городская буржуазия "в рамках этих двух кампаний попыталась найти новый политический инструмент, чтобы как-то вновь легитимизировать неолиберальную политику".

- Ранее такую политику проводили консервативные правые силы, но их авторитет оказался подорван, так как они все так или иначе оказались замешаны в судебные разбирательства, в публичные дрязги вокруг этого, - рассказывает он. – Политика пятилетнего правления Франсуа Олланда, несмотря на то, что его правительство происходило из левых кругов, была также направлена на защиту правящих классов и ничего общего с левыми ценностями не имела. Однако буржуазия так и не приняла ни Олланда, ни его министров, и не рассматривала их как достойных партнёров. В этом истоки и причины появления движения Эммануэля Макрона, который использовал и многие тезисы либеральных правых, и некоторые принципы олландизма, несколько видоизменив их.

Буле описывает идеологическую и практическую политику Макрона как своего рода "триаду": "Это, во-первых, неолиберализм в том, что касается экономики, во-вторых, это цезаризм или авторитаризм в том, что касается политических установок, и, наконец, третий элемент – это желание использовать в своих интересах очень заметные стремления французского общества к обновлению политического пейзажа".

- Таким образом, целью Эммануэля Макрона и тех, кто его поддерживает, является разрушение всех демократических и социальных достижений, появившихся в стране после освобождения от нацистов, и даже затронуть элементы 1936 года, завоеваний правительства Народного фронта, - полагает он. – Так, в трудовом законодательстве предлагается, чтобы соглашения о зарплатах и отпусках согласовывались на уровне каждого конкретного предприятия, то есть общенациональное законодательство о труде предлагается по сути упразднить. Правительством Макрона готовится реформа соцобеспечения, пенсий... Ещё один элемент политики Макрона: он предлагает отменить введённое в ноябре 2015 года после терактов в Париже военное положение в стране, которое парламент продляет каждые полгода, но введя некоторые положения, инструменты такого экстраординарного порядка управления в обычное законодательство, например, дав право исполнительной власти в некоторых случаях посягать на прерогативы судебной власти. Таким образом, нынешний кризис голлистской Пятой республики вылился в некое, пусть и карикатурное, подобие бонапартизма во власти.

Карикатурность, судя по всему, состоит не только во внешнем виде новоявленного "вождя", но и в том, что, как отметил Буле, "выстроенная Макроном структура власти, как мы видели в сравнении президентских и парламентских выборов, очень хрупка – между первым туром президентских и первым туром парламентских выборов он потерял два миллиона голосов, с учётом всех воздержавшихся, на парламентских выборах за его партию проголосовало лишь около 15% от общего числа избирателей". Однако на руку ему играет ситуация среди левых сил. Как признала ФКП, "уровень их очень низок", и в первом туре президентских выборов Жан-Люк Меланшон ("Мятежная Франция") и Бенуа Амон (Социалистическая партия) вместе не набрали даже 30% голосов избирателей.

- В стане левых сил происходят очень противоречивые явления, - говорит представитель ФКП. – Содной стороны, результат, которого смог добиться на президентских выборах Жан-Люк Меланшон, - это, пожалуй, лучший результат, какого кандидат от левых сил (не считая социал-демократов) смог добиться с 1981 года (тогда кандидат ФКП получил 4,45 млн. голосов, поддержанный коммунистами Меланшон в этом году – 7,06 млн. – прим. авт.). Он получил особенно высокие результаты среди рабочих, служащих и безработных, посути притормозив продвижение в этой среде "Национального фронта". С другой стороны, мы наблюдаем глубокий кризис социал-демократического движения в лице Социалистической партии, потерявшей на этих выборах 90% своих мандатов в парламенте, разобщение социалистов относительно поддержки правительства Макрона (одни собираются его поддержать, другие выступают против него, третьи намерены воздержаться). Впрочем, я думаю, речь идёт не о конце социал-демократического движения во Франции в принципе, а о конце цикла в его истории. На протяжении ХХ века социал-демократы несколько раз переживали возрождение – после освобождения страны от нацистов, затем после войны в Алжире, где социал-демократы себя скомпрометировали, при Франсуа Миттеране в 1960-е годы. В политическом социал-демократическом поле появятся новые лидеры и новые проекты, но непонятно, кто это будет, как они появятся и на какой платформе это произойдёт.