Газета Завтра 283 (18 1999)

Так что из четверки "благородных" страстей Жириновскому более-менее близка лишь одна — власть, да и то не сама по себе. Поэтому волей-неволей приходится обратить внимание на страсти менее высокого пошиба.

Ну выпить Владимир Вольфович — не дурак. Но, опять же, в разумных дозах. И водку "Жириновский" он изобрел не столько для себя, сколько для избирателя. Надо сказать, это был рекламный ход в западном духе. Только здесь не фамилия известного деятеля рекламировала товар (как у псевдорусских водок "Распутин", "Демидофф", "Горбачефф", "Ельцин" и т.д.), а напротив, сам товар — фамилию Вольфыча. Расчет простой: выпьет мужичок стакан "Жириновского" — и согреет нутро, да еще запомнит приятного на вид политика в фуражке.

Что же остается? Методом исключения мы приходим к гипотезе, что истинной и тайной страстью лидера ЛДПР являются деньги. Жириновского не раз упрекали в едва ли не патологическом стремлении к богатству: причем как политические конкуренты, так и бывшие сторонники. Все его издательские, рекламные и прочие проекты имели в то же время весьма ощутимую экономическую составляющую. В этом отношении партия либерал-демократов выглядит, скорее, коммерческим, а не политическим предприятием. Чем-то вроде закрытого акционерного общества "Жириновский лимитед". И неоднократно звучавшие в средствах массовой информации беспрецедентные утверждения, что все имущество ЛДПР юридически принадлежит лично Владимиру Вольфовичу плюс его ближайшим родственникам, еще никем не были опровергнуты. Сам вождь в ответ на вопросы такого рода, как правило, до крайности раздражался и с думской трибуны бросал куда-то в сторону нечто невразумительное типа: "У меня ничего нет. Это вы за 70 лет (вариант, если вопрос задавали "респектабельные" демократы,— своими реформами) разорили страну!" — после чего начинал "катить" на любопытствующих все, что в голову взбредет и в памяти держится.

Так выглядят ли слухи о том, сколько стоило думское место в партийном списке ЛДПР 1995 года или о том, за какую цену подряжался "Вольфыч" восстановить Черномырдина в кресле премьера осенью года 1998, а также выполнять другую лоббистскую работенку в российском парламенте на этом фоне откровенной фальсификацией со стороны завистников и конкурентов?

Если нет, то понятной становится абсолютная управляемость Жириновского, а также не раз продемонстрированная им и его партией способность буквально за считанные часы изменить свое мнение по той или иной проблеме на прямо противоположное. Механизмы, действующие в данном случае во всем мире могут быть только самые простые: кнут экономического компромата и "перекрытия кислорода", а также пряник "суммы прописью". Отсюда сами собой возникают следующие вопросы: кто способен пользоваться этими механизмами, кому выгодно присутствие Жириновского в политическом пространстве РФ?

Слухи о том, что Владимир Вольфович — "агент КГБ", тянущиеся за ним еще с тех приснопамятных времен, когда была зарегистрирована ЛДПСС, а сам Жириновский выступал как соперник Горбачева на выборах президента СССР,— эти слухи пора забыть. Мало ли кто кем был в 1989 году? Ельцин вообще каялся на партконференции в отступлении от партийной линии, даже в мыслях не имея "хоронить коммунизм". Да и где он теперь, КГБ?

Государство в лице его правоохранительных, или, как теперь модно выражаться, "силовых" структур? Да, конечно, компетентным представителям этих институтов может быть по долгу службы известно очень многое о ЗАО "Жириновский ЛТД". Но держать деятеля такого масштаба "на крючке" без ущерба для себя способны только лица, которые гораздо "покруче" лидера ЛДПР.

В этом отношении надо заметить, что на деле фракция ЛДПР в Госдуме с декабря 1993 года, несмотря на всю свою "антидемократическую" риторику, никогда не голосовала вразрез с линией президента Ельцина. Выступать, говорить — сколько угодно, а по делу — нет. Борис Николаевич за право "рулить" кому угодно голову свернет — это Владимиру Вольфовичу дали понять четко. И тот "авторитетность" "всенародноизбранного" признал. Так признал, что в скандальных записках А.Коржакова даже не был удостоен ни единого упоминания. Видимо, с прицелом на настоящее и будущее.