Газета Завтра 288 (23 1999)

Корр. Скоро должен выйти твой новый альбом “Глубина резкости”, расскажи о нем немного.

Д. Материал был уже год как готов, просто долго шли переговоры. Есть на альбоме несколько ремиксов, специально сделанных для радиостанций, так называемые радио-версии.

Корр. Зачем?

Д. Не берут на радио мои песни, говорят, не в формате. Ну вот пришлось делать некоторые вещи, специально приспособленные для массового прослушивания. На альбоме вместе с ремиксами будут и оригинальные версии. Кстати, на песню, которую сейчас крутят по радио “Открой мне дверь”, уже снят новый клип, в котором я прыгаю с крыши, но вниз падает только моя одежда.

Корр. Слышал, у тебя маленькая дочь, не тяжело совмещать творчество с воспитанием?

Д. Да нет, в тылу у нас все отлично. Дочери скоро год, растет.

Беседовал Олег ПУЛЕМЕТОВ

Отменное купание с дельфинами в москве 9в дельфинарии!

Роман Коноплев ВЕНЕЧКИНА МЕЛЬНИЦА

Златоглазый Коперник, твори меня вновь.

Спасибо, колдунья-весна, за твою акварель.

Спасибо вам, вешние чары, за нашу любовь.

За маленький домик с видом на небо,

а в небе апрель...

Последние времена. Омерзительная каша зарубающегося на власти истеблишмента. Стаи жирных мух, сонмища звероподобной нежити между бабами и “бабками”, да все ниже, все непригляднее ясного солнышка, синих небес, вселенской любви. Где-то там внизу, перебирая прошлое, корчится от боли живая душа моего народа, гордо молчит, осознавая незыблемую, никем не смытую истину. Русь — это не только колыбель добра, последняя на земле обитель истинной Православной веры. Русь — мать поэтов.

Как-то незаметно приходят они, живут, зачастую не пачкая рук деньгами, подальше от телевизора, постмодернистских игрищ сомнительной славы. Кагал придворной челяди упивается, роняя слюни, новыми кумирами, развешивая незавоеванные ордена и ублажаясь на блатной манер.

А в далекой станице, затерявшейся в степи под Луганском, вырос мальчишка, как ясно-Солнышко. Засветил, запел под гитару, закрутил небесную карусель Венечка Дркин.

Мы с тобой за шальной игрой

В четыре руки да в четыре ноги.

Под колючей змеей, да под горящей струей

По причине тоски, да под предлогом строки.

Лауреат трех к ряду Оскольских Лир (есть такой рок-фестиваль, страшно не любимый теми, кому поспокойней да потише, а лучше б и вообще)... Светлые венечкины песни вполне обошлись без мерцающей телесодомии. Сами полетели по всей стране без роскошных тиражей от студий “Союз”, без модных продюсеров, имиджмейкеров и прочей холеной “полезной” публики. Кагал сознательно клюет на дешевенькое, пестрое, шипучее, как “Кока-Кола”. Куда Лисовскому с его орфографией. Такие и Пушкина-то не читали. С детства потеют “в трудах”. Венечка для них латентно “красно-коричневый”, коли не тусовался либерально. А по иным понятиям — вообще иностранец. Гражданин другой страны. Можно подумать, вот так просто и обрезали вселенскую Русь.

А тем временем Веня выходил на трассу, не расшаркиваясь перед столицами, сейшенил на прокуренных флетах, собирая вокруг себя сотни навсегда влюбившихся девчонок, от сердца к сердцу, с кассеты на кассету перебрасывающих от Беларуси до Сибири волшебный голос под гитару и скрипку:

Вот и мы под прицелом войны,

Мы ни слова в ответ, вы ни слова взаймы...

Огоньки сигарет, да в последний раз чай

В полчаса до весны уходящий трамвай.

Кто-то рассказывал, что Венечка дико обломал нескольких продюсеров: “Это было бы круче “Аквариума”. Ему делались хорошие конкретные предложения, может быть, для кого-то это действительно важно. Только, как в старой поговорке, быстро пробиваются лишь бездарности. Не нужно было этого ему. Хотя уже ни для кого не секрет, что сейчас в Москве Веня собрал бы любой зал, и, как это обычно бывает, неслабо нагрел чьи-нибудь пухлые ручки. Только не будет пока ничего этого — ни концертов, ничего. Даст Бог — ненадолго. Потому что пришла ко всем беда.