Газета Завтра 289 (24 1999)

Россию же никогда не объединяли деньги, утилитарные соображения выгоды и прибыли, по которым считают сегодня "эффективность национальной экономики" любые западные эксперты. Россию объединяли символы, явления духовного порядка, которые не раз преображали все ее политическое и экономическое пространство. Родина, родная земля, где Кремль и Красная площадь, где Успенская церковь в Кижах и храм Покрова на Рву, где Бородинское поле и Мамаев курган, где русский атом и русский космос, — то, чего никто на свете не создал и не превозмог, кроме нас, русских...

Но мы сегодня бросаем наши святыни на попрание свиньям, после чего они, обратившись, растерзают и нас — евангельскому предостережению пора внять. Пора воздавать каждому свое: Богу — богово, доллару — долларово, и не ставить первое ниже второго.

Космическая станция "Мир" — выше любого экономического расчета. Это символ русского космоса — такой же, как полет первого спутника Земли и полет Юрия Гагарина. Она объединяет русское общество точно так же, как Красная площадь в Москве и Знамя Победы над берлинским рейхстагом.

На нее нет денег, твердят поборники копеечного расчета. Ее нужно затопить, утверждают сторонники космической Цусимы. Она опасна для мирового сообщества, заявляют защитники "общечеловеческих ценностей".

А на ельцинские выборы деньги были? А на бесконечные презентации, приватизации, празднества, на гонорары Чубайсу, на Чечню и прочий беспредел деньги находятся? А кредиты, полученные от западных контрагентов, вы уже вложили в русскую авиацию и русский космос? Зачем Черномырдину нужны его, если верить западной прессе, три миллиарда долларов? Зачем Управлению делами президента имущество на четыреста миллиардов? Зачем дворцы-дачи и особняки?

Минин требовал жен и детей своих прозакладывать, чтобы спасти Россию. А эти прозакладывали всю Россию, чтобы "спасти" своих жен и детей. От чего? От наркотиков, разврата и распада, чем грешат дети многих сильных мира сего? От этого так не спасешься. Спросите у Чурбанова, у Березовского, у Ельцина, наконец...

"Мир" строили всем русским миром. И держали на орбите всем русским миром. Он и сейчас держится там невидимыми энергиями нашей земли, нашего народа. Затопить его — значит затопить труд и единство сотен тысяч людей. Место ему — только в музее, а не на дне океана. Да и то лишь после того, как в космосе появится новый работоспособный русский "Мир" или другая космическая станция такого же символического, не превзойденного никем уровня.

И если русский "Мир" чем-то опасен для современной цивилизации, то он опасен совсем иначе, по-другому, нежели НАТО или Чернобыль. Он опасен как символ иной, отличной от Запада цивилизации, которая не мерит эффективность своей экономики, политики и своей идеи — денежными знаками. Мы разным миром мазаны.

ЮНЕСКО могла бы объявить нашу космическую станцию культурным достоянием всего человечества — она того достойна. Достоин того русский прорыв в космос, созданный трудом всех наших соотечественников. Она предчувствована гением русского поэта Петра Павловича Ершова:

...И на площади из звезд —

Православный русский крест...

Но сегодня для русского космоса наступило время "Ч" — время космического Чернобыля, время Чубайса, Черномырдина, "чэнджа" Родины на доллары. Станция "Мир" — символ того, что наша Россия не ограничивается земным пространством, что она уходит в бесконечные выси Космоса и Слова — к Богу. Поэтому ее хотят уничтожить. Но, единожды появившись, она должна быть и пребудет вечно!

Виктор ДРОБИН

КАК ПРЕКРАСЕН ЭТОТ “МИР”!

С космонавтом Александром Волковым мы коротко повстречались на днях в “Землячестве донбассовцев”, которое третий год действует в Москве и где мы оба входим в правление. На просьбу свести меня с кем-то из ребят, летавших на “Мире”, чтобы узнать об их отношении к происходящему, Саша всплеснул руками:

— Зачем же тебе искать, когда вот он, перед тобой! Сначала, правда, был у меня “Салют-7”, а потом дважды — дважды! — работа на “Мире”. Не дни, не недели — месяцы! А если сложить их вместе, то можешь как раз меня и считать главным долгожителем “Мира”. Поэтому он мне — как второй дом, там все для меня родное, знакомое, обжитое — от самых серьезных систем до какой-нибудь мелочи-сувенира, оставленного на борту как земной привет и как залог прилета сюда еще раз...

Теперь, как я вижу, меня и моих друзей, кто на станции уже побывал или трудится там сейчас — а это за многие годы десятки людей и из нашей страны, и из-за рубежа — теперь нас всех хотят заставить забыть о “Мире”. Но разве можно забыть свой дом? И как, скажи, относиться к тому, кто хочет твой дом разрушить? Вот-вот, именно так... У нашей великой страны уже отняли такие просторы земли, оставили ее почти без морей, теперь настала очередь неба? Угробить “Мир” — это поставить последнюю точку на том, что у нас еще есть: на нашей мечте, работе, славе, на смысле жизни!