Газета Завтра 292 (27 1999)

Пятое. Русско-еврейский диалог имеет смысл лишь для тех, кто признает существование и русского вопроса, и еврейского вопроса. Как и любого другого национального вопроса. Если два народа живут сотни лет вместе, не смешиваясь и не растворяясь, не ассимилируясь друг в друге, значит, каждый отличается своим менталитетом, своей культурой, своим национальным бытом. Значит, между ними существуют и согласия. И противоречия. Вместо того, чтобы подобно Лужкову отрицать русско-еврейский диалог, надо вести его на самом серьезном уровне, с привлечением лучшей национальной элиты, способной выработать некий свод положений. Каждый народ имеет право на свою национальную культуру. И если даже малые народы имеют свои газеты, журналы и в своих областях свои национальные каналы телевидения, то и русский народ, составляющий 85 процентов от населения России, имеет безусловное право на свое национальное телевидение, свои газеты, свои журналы, выражающие русскую национальную точку зрения. Есть еврейские школы, должны быть русские школы. Есть еврейские культурные центры, должны быть русские культурные центры.

Каждый в этом диалоге должен уважать культуру и культурные ценности другого народа. Помню, год назад в Коктебеле на писательском пляже жена Александра Кушнера, тоже поэтесса, громко возмутилась — как, у этих троглодитов, у этих динозавров — есть своя литературная газета "День литературы"? С такими людьми диалога не получится. Или какая дискуссия, какой диалог может состояться с Александром Генисом, который, защищая Андрея Синявского, дописался до того, что "Пушкина от Абрама Терца защищали люди, которым так и не удалось написать по-русски грамотного предложения"... Даже в полемике должны быть какие-то нормы истины. Эти люди, не написавшие ни одного грамотного предложения по-русски — Александр Солженицын, Роман Гуль, Зинаида Шаховская, Валентин Непомнящий, Игорь Шафаревич... Ну и лапотники собрались... Найдется ли достаточное количество евреев, способных вести русско-еврейский диалог в уважительном тоне?

Шестое, и самое сложное. В России русско-еврейский диалог должен вестись с пониманием роли евреев в русском обществе.

Сколько бы ни говорили и о всечеловечности русских, и о многонациональном государстве, но 85 процентов русских граждан в нашем государстве, плюс порядка пяти процентов православных граждан иных национальностей, дают право русской национальной православной культуре на главенствующую роль в России. Вряд ли православный священник главенствует в телепередачах в Америке и Германии и не говорит по этому поводу об ущемлении своих прав. Вряд ли иудей определяет культурную жизнь в мусульманском мире.

Значит, важнейшая задача диалога: определить место русских в России и место евреев в России. Космополиты требуют не обращать внимание на национальность и национальный характер. В таком случае перестаньте быть евреями. И вести диалог будет не о чем.

Я понимаю. Для такого диалога нужна обоюдная смелость. И нас за этот диалог будут наши крутые причислять к "ожидовленным". И друзья Пригожина уже успели "подивиться моему намерению: не пожалеть бы потом". Но надо же не березовским и гусинским, а простым еврейским интеллигентам слово дать. Это же факт — внутриеврейская цензура страшнее внутрирусской. Почему за дела еврейских олигархов должен отвечать хороший хирург Глейзель или директор детского дома Эмма Штокман. Их мнение важнее, чем мнение делегированной Еврейским конгрессом группы специалистов. Нам, простым, рядовым людям, нужна основа для понимания. Вести русско-еврейский диалог — это как идти по канату без страховки. Все равно не дадут состояться разумному соглашению.

Седьмое. Естественно, диалог должны вести люди, уважающие и свою собственную нацию. Это требование, скорее, в адрес русских участников, отнюдь не обладающих высшей чуткостью евреев по отношению к своим национальным обидам.

Восьмое. Участники диалога должны понимать, мы не плохие или хорошие, мы — разные. Разные во многом. Русский в "рассеянии" уже через два поколения ассимилируется в другом народе. Евреи пронесли свою нацию через тысячи лет и выстояли, выжили. Русский обожает каяться и бить себя в грудь кулаком, соглашаясь со всеми обвинениями в свой адрес. Еврей помнит лишь свои обиды, но не хочет знать о своей вине, и перед чужими никогда каяться не намерен — ни за Юровского, ни за Богрова, ни за Троцкого. На наши пуды книг самобичевания не найдется почти ни одной, где бы евреи сами рассказали о своих грехах. Правда, и здесь существование государства Израиль помогает им обрести качества обычной нации. Именно из Израиля приезжают журналисты, подобно нашему другу Роберту Давиду. Именно из Израиля бегут артисты типа Михаила Казакова. Именно возможность одним — уехать дает возможность другим — гордо остаться.

Девятое. Есть и иной путь диалога. Основанный на мессианстве и избранничестве как русского, так и еврейского народов. Это для высоких мистиков типа Георгия Гачева и Александра Дугина. Но и здесь для диалога должно быть определенное равенство в избранничестве.