Газета Завтра 31 (1080 2014)

Понятно, что эта материальная, трудовая основа русской цивилизации и русской государственности, привлекшей к себе многие народы Евразии, возникла и существовала не сама по себе. Что она была вдохновлена принципом мировой гармонии, воплощенным прежде всего в догмате о Пресвятой Троице и ставшим основой Святой Руси.

Именно поэтому Сергий Радонежский благословлял князя Дмитрия Донского на Куликовскую битву, именно поэтому он непреклонно и твердо, не гонясь за земными почестями при жизни, отстаивал чистоту православной церкви, не идя ни на какие компромиссы в делах веры ни с Востоком, ни с Западом. До наших дней сохранился нательный золотой крест-мощевик, по преданию, присланный святому Сергию патриархом Константинопольским Филофеем в 1377 году. Внутри, по тому же преданию, находились мощи виленских мучеников, казненных литовским князем-язычником Ольгердом за исповедание православия в 1347 году, а в 1375 году канонизированных Константинопольским патриархатом. Тем самым патриарх Филофей как бы незримо укорял Сергия за неприятие тем утвержденных Константинополем для западных русских земель сначала "киевской", а затем и "галицкой" митрополии как альтернативных Москве религиозных центров Руси.

Когда, благодаря таким датам, как 700-летие святого Сергия, мы отрываемся от повседневной суеты и заново открываем для себя страницы истории, мировой и отечественной, нам невольно приходится удивляться тому, как всё повторяется в этом мире, как всё изменяется, оставаясь неизменным.

Темник Мамай, не будучи по происхождению Чингизидом, стал претендовать на власть в Золотой Орде, будучи "хозяином" Крыма и Северного Причерноморья, шёл на Русь с юга, заручившись поддержкой не только работорговцев-генуэзцев, но и Ватикана. Этот поход готовился и вызревал не год и не два. С Запада помочь ему должен был великий князь Литовский Ягайло, также стремившийся не допустить объединения русских земель вокруг Москвы. Зажатая в такие клещи Московская Русь, казалось, была обречена на разорение и гибель. Но на Куликовом поле, в ходе сражения, на которое Сергий Радонежский благословил московского князя Дмитрия Донского и послал в помощь монаха Пересвета (того самого, который сразил ордынского богатыря Челубея) случилось "обыкновенное чудо": войска Мамая были разбиты, а Ягайло, опоздавший к полю битвы, довольствовался тем, что разграбил рязанскую землю и московские обозы. От победного стяга Дмитрия Донского на Куликовом поле до красного флага Победы над рейхстагом - вот путь России, созданной Сергием Радонежским, которого не случайно "игуменом земли Русской", представляя тем самым всю нашу страну как монастырь, то есть сообщество служащих Богу людей.

Сегодня судьба нашей страны вновь решается через битву с Западом. И то, что патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил праздничное богослужение в честь преподобного Сергия в присутствии Владимира Путина, невольно побуждало к жизни аналогии с событиями, происходившими здесь шесть с лишним веков назад. Снова - черные вести оттуда, где идет война, где убивают русских людей только за то, что они - русские. Горят города, сходят с рельсов поезда метро, терпят крушение самолеты. Кажется, что силы зла, обмана и насилия торжествуют победу.

Но против них снова встает Россия - триединая Россия Сергия Радонежского и князя Дмитрия Донского, инока Пересвета и иконописца Андрея Рублева. Эта Россия сегодня праздновала - не только в Сергиевом Посаде, а в каждом сердце - 700-летие своего великого святого. И нет никаких сомнений в том, что с этим праздником в сердце, преодолевая любые искушения, испытания и тяготы, наша страна будет творить свою историю дальше.

Теменное око

Екатерина Глушик

31 июля 2014 1

Политика Культура

О феноменологии власти в романе Александра Проханова «Время золотое»

И персонажами, и главными героями художественных произведений, пожалуй, перебывали все. Святые и грешники, маргиналы и цари, гуманоиды и готы, львы и куропатки. Всё и вся податливы резцу, перу и кисти. А вот уловить в своё произведение власть, власть действующую - задача почти непосильная. Заполучить её что в художественное полотно, что в скульптуру, что в роман. Смотришь на картину: если не подписана - король, император, президент, если не "в царственном венце" или мантии - и не поймёшь, кто пред тобою. Если на постаменте не стоит вензель "Царь Пётр Первый" или тебе не растолковывает это краевед, не больно и догадаешься, что Медный всадник - император и есть. Если король голый, короля в нём и не признаешь. Без сопроводительной записки Редчайше: глянул и понял - власть!

Художник с властью в отношениях разнообразных - близких или непростых - но он не внутри её. Не знает её как свой, пусть это и придворный художник. Он всё-таки около. И он власть боится. Трепещет перед нею. Даже Пушкин. Казалось бы! "Самовластительный злодей, тебя, твой трон я ненавижу!" "Тираны мира, трепещите". А при личной встрече с государем? Едва ли не подобострастие. Власть! Она гипнотизирует, она давит и подчиняет.