Газета Завтра 32 (1236 2017)

Русская мечта всего государства российского складывается из мечтаний отдельных русских земель, русских областей, губерний. И рязанская мечта как часть общей русской мечты — важная составляющая мечты государства российского. Если отделение Изборского клуба Рязани занялось бы формулированием рязанской мечты как общерусской мечты — это было бы большим вкладом и подспорьем всем нам.

Рязань — это Есенин. А Есенин всю свою жизнь пел о русской мечте. Он и погиб, когда на устах у него была печальная прощальная песнь о русской мечте, которой он так и не достиг.

Я нахожусь под впечатлением от Константинова уже не первый год и в нынешний приезд подтвердил своё возвышенное переживание, связанное с этим местом. Вообще категория "русская мечта", хотя и прослеживается во всей русской истории, в преданиях и работах наших мыслителей, — нова, потому что в нашей философии, идеологии, историософии она не формулировалась как таковая. О русском чуде говорили, о русской идее говорили, а о русской мечте — нет. И мы на рязанской земле, возможно, впервые дискутировали: что это такое, что за таинственное чудо — под именем русская мечта.

В Константинове потрясающий, неповторимый ландшафт. Это, может быть, одно из самых восхитительных мест русской равнины, когда равнинная река — спокойная синеокая Ока — как будто встаёт на дыбы. Она совершает здесь головокружительны вираж. Она вдруг начинает метаться, как кобылица, из стороны в сторону. Она то взлетает в небеса, то падает на землю. Она течёт среди божественных заливных лугов. Старицы, далёкие озёра, кручи, высокие берега… И такое ощущение, что в этом месте произошёл таинственный разлом земной коры. И из земли в небо, а из неба в землю проложен световод. И по этому световоду несутся энергии, имя которым ещё не обозначено. Ни физики, ни мистики не знают, что это за энергии. Но ясно, что это творящие энергии. Быть может, это энергии извечные, которые всегда соединяли землю с космосом, и, может быть, по этим энергиям и пришла в эту часть вселенной великая жизнь. Дух захватывает, когда смотришь на эти земли и ощущаешь, что этот световой поток тебя самого подхватывает, и как будто у тебя крылья вырастают.

И понимаешь, что здесь не мог не родиться великий человек. Здесь мог родиться великий воин, великий открыватель, который открыл вторую, третью таблицу Менделеева, или какой-нибудь таинственный элемент, или закон физики. Но здесь родился поэт. Родился как результат этого космического русского вихря.

Сам Есенин является космическим русским вихрем, который внутри русской жизни — далеко не равнинный, потому что вся русская жизнь состоит из вихрей, взлётов, провалов и вновь — вознесений. И Есенин возник как результат этой рязанской тайны. И его красота, его неповторимость и таинственность связаны с этими местами. Есенин очень таинственен, язык Есенина таинственен. Филологи говорят, что в поэзии Есенина нельзя убрать или заменить ни одного слова — одно определение другим, один глагол другим. А в стихах других величайших наших поэтов такие замены возможны. Язык Есенина — как священное писание, где нельзя ни одной буквы изменить. Этим языком Есенин пел русскую мечту. И вся поэзия Есенина — это взывание к небу, взывание к космосу, это евангельские чтения, это рыдания, это молитвы, это счастье, это ликование, это надгробные песнопения, это песнопения о себе самом — несчастном и грешном. Это покаянные каноны, которые он писал. И это, конечно, хвала русской земле, хвала тому счастью, что он — русский, тому, что на земле существует такой народ, как русский, такая земля, как Россия.

И, быть может, не космический вихрь создал этот уникальный ландшафт и породил Есенина, а Есенин своим стихом породил этот вихрь. Может, Есенин был и до того? Пока Ока не воспряла и не стала взлетать к небу, она текла здесь ровно, спокойно, величаво. А потом пришёл Есенин и написал один, второй, третий, четвёртый стих… И вдруг Ока стала летать, метаться из стороны в сторону, потому что искала себе другое — небесное — русло, и отыскала его. Но если это так, значит, Есенин был прежде этой земли, значит, Есенин был всегда. Это только кажется, что он родился здесь и есть дата его рождения, его смерти. Но в действительности у Есенина нет ни даты рождения, ни смерти. Есенин — предвечный, он был всегда. Потому что русское слово было всегда. Сначала было русское слово, потом возникла Россия, а потом и весь остальной мир.

И поэтому — "в начале было слово, и слово было Есенин, и Есенин был у Бога". Это метафора, конечно, но она возможна, и в ней я нахожу для себя большое утешение и откровение. И рязанское отражение русской мечты — это Есенин. А может быть, сама русская мечта есть отражение Есенина. Это вопрос таинственной русской диалектики.