Газета Завтра 326 (9 2000)

Сегодня наши солдаты и офицеры знают, за что воюют. Они сражаются здесь за Россию, и единственное, что можно услышать от наших солдат, — это желание добить врага, закончить войну победой. И что самое главное — сегодня армия видит, что высшее руководство готово идти до конца. Армия верит правительству. А это многое значит. Мы видим, что любое наше обращение, любая просьба удовлетворяются. А ведь сегодня у нас ресурсов куда меньше, чем пять лет назад. И это не может не окрылять.

За все эти долгие месяцы войны нас ни разу не поторопили, ни разу не потребовали "взять к такому-то числу".

Сегодня и сама Россия стала другой. После взрывов в Москве, после вторжения боевиков в Дагестан все увидели, что с террористами невозможно жить в мире, что они ничего не понимают, кроме силы. И народ поддерживает сегодня свою армию. И это второе слагаемое нашего успеха. Мы знаем, для кого мы должны выиграть эту войну, кому нужна наша победа.

Боевики ничего не смогли противопоставить нашему натиску. И 6 февраля в 11 часов 45 минут мне доложили о взятии последнего "духовского" района обороны. Город был взят без спешки и без неоправданных потерь. Мы наглядно показали боевикам, что сильнее их и тактически, и технически, и, что самое главное — духовно. Я горжусь своими солдатами и офицерами. Горжусь тем, что мне выпала честь командовать ими в эти трудные дни.

ЗЕЛЕНАЯ КРОВЬ ИЧКЕРИИ

Первый полк знаменитой Таманской дивизии мы нашли только в сумерках, поплутав порядком по окраинам Грозного. Омоновцы на блокпостах вообще без понятия, кто где стоит. Их задача — документы проверять, автотранспорт досматривать да себя защищать от ночных вылазок. Выяснили только, что полк стоит где-то у Калиновской. Раза три заворачивали на проселочные дороги, но упирались либо в пустыри, либо в тупики. Наконец, на трассе остановились около молодых чеченок, толкавших перед собой тележку с лопатами и граблями. Алексей спрыгнул на землю и что-то подробно у них расспрашивал. Те кивали, показывали руками куда-то вправо. Наконец, Алексей заскочил на броню.

Бээмпэшки развернулись на дороге и тронулись в сторону поселка.

— Это Калиновская! Говорят, что за площадью поворот налево и до конца! — кричит сквозь рев движка Алексей.

Я пожимаю плечами. Мне это не нравится. Я бы никогда не стал спрашивать дорогу у чеченцев. Словно подтверждая мои опасения, мы въезжаем на многолюдную площадь поселка. Торгующие чеченки, кучкующиеся чеченцы. Взгляды настороженные, недобрые. За площадью мы заворачиваем влево и долго катимся мимо каких-то гаражей и пустырей. Идеальное место для засады. Всей кожей чувствую опасность. И тут из-за поворота показывается бронетранспортер "единицы" — 1-го полка. Не обманули чеченки! Да, что-то действительно изменилось в мозгах и настроении Чечни…

Мы ночуем в аду. Еще на прошлой войне я с любопытством разглядывал далекие факела нефтяных скважин на склонах гор. И вот теперь "бэтр" привез нас в расположение второго батальона, разбившего лагерь на горной поляне.

На дороге мы несколько раз проезжали мимо огромных, бушующих пламенем костров.

— Десантура накрыла "чечиковский" нефтепровод! — пояснил замполит.

"Бэтр" то и дело с шипеньем и бульканьем погружался в невидимые во тьме лужи, шумно расплескивая их из колеи.

— Нефть! — коротко бросил замполит, указав большим пальцем под колеса.

И я зримо представил черную, жирную вязкую жижу внизу. От этого видения меня почему-то передергивает…

Огонь медленными языками сползает по склону вниз за растекающейся нефтью. И все это почему-то очень напоминает увиденное по телевизору извержение вулкана.

"Добро пожаловать в ад!" — эту надпись я десятки раз видел на стенах чеченских домов.