Газета Завтра 330 (13 2000)

Воин. Против врагов? Едва ли русские писатели укажут сегодня на своих истинных врагов. Поддерживая армию, разве они не пособничают тому самому режиму, что столько лет нещадно уничтожал все русское? Литература сопротивлялась? Да те крохи "сопротивления", что в громадном большинстве своем проявляют сегодня "радеющие за народ" русские писатели, останутся никем не замеченными и забудутся завтра же. Легко сопротивляться, издавая свои сборники стихов, разъезжая с вечерами по стране и раз в десятилетие отказываясь от кремлевских наград. Интересно, как повели бы себя патриотические писатели, если б в стране правил не Ельцин, а Пиночет или Гитлер?

Впрочем, единство армии и литературы все же существует. Проявляется оно в потусторонности, в выходе за пределы обыденного, в неповторимом опыте соприкосновения с обжигающей истиной на грани жизни и смерти. Только тот боец, что выдержал хоть один бой, может считаться настоящим солдатом. И только тот литератор, что на собственной шкуре изведал адскую бездну небытия, может считаться истинным писателем.

Гражданин. И все же это не совсем так, особенно когда речь идет о войне. Писатель или хороший журналист тем и отличаются от солдата, пишущего домой бессвязные письма, что, пропуская через себя войну, они потом переосмысливают ее с высот художника, народного витии, мудреца. Одного только боя или экзистенциального переживания на грани смерти для этого явно недостаточно. Каждый фронтовик скажет вам, что войну лучше понимает не солдат, а генерал. И как генерал, писатель мыслит вселенскими категориями, переживаниями, образами, он выстраивает свой собственный храм, в ослепительном блеске которого первоначальный опыт окопов и госпиталей проступает едва заметно. Все дело в том, что понять войну можно лишь после войны, по прошествии времени, отрешившись от ослепляющей ненависти и оглушающей боли. Разве великий Толстой не пример тому?

Воин. В корявых письмах солдата всегда содержится больше правды о войне, чем в самом гениальном художественном произведении — хоть Толстого, хоть Шолохова. Как только писатель начинает удаляться от искренности окопной правды, как только он становится над войной, превращаясь в судью, витию, кого угодно, — злой дух лжи и неправдоподобия окутывает его произведение. Правда войны — в гари и копоти, в крови и вопле раненого, в тех слезах, что текут из глаз бойца, потерявшего за ночь десяток друзей. А досужие рассуждения о том, "кто виноват" да "что делать" — это все глупости и суета, не имеющие ничего общего с жизнью. Хочешь узнать войну, хочешь написать о ней правду — не просто пару раз слетай в Чечню, не просто распей два литра спирта с лейтенантом, заслужившим орден, — а сам возьми автомат, повоюй с полгода да убей побольше врагов или сам будь убитым! Спросите любого на войне: солдат презирает писаку. Презирает за его бесцельное и бессильное прожигание жизни за бумагомаранием. Поэтому писатель, если хочет сохранить уважение бойца, о котором пишет, сам должен стать солдатом.

Гражданин. Как только писатель берет в руки автомат — он как писатель умирает. Он может стать отличным стрелком или звонким репортером, но раз и навсегда перестанет быть целителем душ человеческих. А что касается правды — ее, общей для всех, не существует. Более того, как раз "правда о войне" меньше всего нужна нам сейчас. Нам требуются героика, пропаганда, миф. В жесточайших условиях информационной войны, когда либеральные СМИ ежечасно наводняют телеэкраны гробами и стонами вдов с единственной целью — добиться прекращения войны и тем самым вновь сокрушить русскую армию и спасти террористов, — в таких условиях мы должны воспевать наших героев. Пусть страна встрепенется не от ужаса окопной правды, с ее вшами и грязью, а от подвига Шестой роты. Восемьдесят десантников — новые наши православные святые, их подвиг нужно канонизировать! И не важно, какие слова по-настоящему произносил перед смертью их комбат, вызывая огонь на себя. Важно, чтобы в великом русском мифе о Шестой роте эти слова запечатлелись в мраморе и бронзе, звали на бой и новые подвиги.

А сильнее всего эта идеологическая война идет за души самих воюющих солдат. И мы обязаны сегодня создавать солдату оправдание того, что он делает. Он должен знать: то, что он совершает, называется подвигом. Иначе воевать нормально невозможно — это наши солдаты и офицеры сполна оценили в прошлую чеченскую войну. Нам нужно написать для фронта новые романы и сложить новые песни — и тогда наш солдат будет вооружен оружием не слабее, чем "Калашников"!