Газета Завтра 35 (1239 2017)

Для начала стоит обратиться к предыдущему доминирующему мему — «глобализации». Сегодня уже мало кто помнит, что в конце 80-х — начале 90-х годов прошлого века термины «мондиализм» и «глобализм», отражавшие политический процесс формирования «конвергентного мира», впоследствии ставшего «однополярным», были соперничающими и почти равнозначными. Но получилось так, что первый теперь принадлежит истории, а второй продолжает активно использоваться в несколько изменённой форме. Потому что изменилось его содержание. Не то чтобы слова французского происхождения как-то «ущербны» по сравнению со своими английскими аналогами и вытесняются ими — просто технологическая основа процесса, известного нам как «глобализация», действительно создавалась на английском языке. Весь компьютерный «софт» был и остаётся англоязычным в основе своей (нынешние «нацменьшинства» типа китайского или русского только подтверждают это правило). И когда 30 августа 1994 года под Владивостоком было замкнуто первое «планетарное кольцо» оптико-волоконной связи, в мире началась эпоха «глобализации», первой ласточкой которой можно считать установление постоянной горячей линии связи между Белым Домом и Кремлём после Карибского кризиса 1962 года. Но только после 1994 года все информационные (а вместе с ними уже и финансовые) потоки приобрели «глобальное» качество — наподобие того, как гелий при температуре 4,2оК приобретает качества сверхпроводимости и сверхтекучести.

Понятно, что, наряду с объективным процессом глобализации, возникла и «глобализация» как попытка определённых общественно-политических сил Запада, прежде всего в США, монополизировать управление данным процессом в своих интересах и для достижения собственных целей. Важнейшим элементом глобализации как таковой стала гигантская эмиссия денежных знаков: уже в 2005 году, при том что весь мировой ВВП составлял около 30 трлн., долл., производно-финансовый инструмент оценивался в 450 трлн. долл. Для сравнения: в 1994 году мировой ВВП, согласно оценкам голландского экономиста А.Мэддисона, составлял примерно $11 трлн., а совокупный производно-финансовый инструмент – около $70 трлн. Как можно видеть, за 1994-2005 годы на каждый доллар реально произведённого продукта было эмитировано 19 номинальных долларов. С тех пор ситуация только усугубилась, и сегодня уже свыше 95% циркулирующих в мире денег носят чисто информационную природу и являются, по сути, «глобализационными» деньгами.