Газета Завтра 350 (33 2000)

Только за неделю, с 27 июля по 3 августа, погибли 11 и получили ранения 55 военнослужащих Объединенной группировки войск. Среди погибших — четыре военнослужащих Минобороны и семь сотрудников МВД. Получили ранения соответственно 22 военнослужащих МО и 33 сотрудника МВД, сообщил генерал.

Много это или мало? Страшный вопрос, но таковы уж особенности ремесла войны, чтобы отвечать на них. За год и восемь месяцев первой чеченской войны мы потеряли почти пять с половиной тысяч солдат и офицеров и фактически утратили контроль над большей частью территории республики. Сегодня мы почти полностью контролируем Чечню, потеряв менее половины от той страшной цифры.

Но можем ли мы назвать этот уровень потерь приемлемым?

Нет. По оценкам военных экспертов, как минимум до 40 % этих потерь мы могли бы избежать, имей наша армия в достаточном количестве на вооружении современные средств ведения войны, новую боевую технику и вооружение.

Именно техническая отсталость нашей армии — причина почти половины наших потерь.

И здесь возникает очень много вопросов как к правительству, обязанному заботиться о перевооружении армии и снабжении ее всем необходимым для войны, так и к высшему военному руководству, не использовавшему в полной мере имеющиеся средства и ресурсы.

Фактически наша армия все эти месяцы воевала, как ковбой в голливудском фильме, — по принципу кто первым выхватит кольт из кобуры. Может быть, для вестернов такая постановка вопроса и благородна, но для современной войны просто глупа. Еще первая война с предельной ясностью высветила огромные недостатки и пробелы в вооружении наших войск. Мы привыкли жить мифами о том, что наше оружие самое-самое… Но в реальности это далеко не так.

Большинство образцов имеющейся на вооружении техники и оружия было разработано и поставлено в войска в 70 — 80-е годы и уже серьезно устарело.

Так, по итогам еще первой чеченской войны была признана никуда негодной пажарозащищенность наших танков и другой боевой техники. Рассчитанные на противотанковые средства тридцатилетней давности, они не выдерживают попаданий современных ПТУРов и реактивных гранат. Время реакции отечественных систем пожаротушения слишком долгое, а элементы, используемые для тушения, слишком несовершенны. Все это приводит к тому, что почти 50% попаданий в танки и 67% попаданий в БМП, БТР противотанковых ракет и гранат приводит к возникновению пожара, а то и детонации боекомплекта с полной гибелью экипажа.

В эту войну армия вступила с теми же самыми системами защиты и пожаротушения, и никакой модернизации их не предвидится.

Еще первая война показала, насколько важно вести боевые действия против боевиков ночью. Особенно при штурмах укрепрайонов, которые столь мастерски создают боевики. Еще более важным был эффективный ночной поиск и уничтожение баз боевиков в горах и лесах, а также поддержка авиацией действий сухопутных войск ночью и в условиях плохой видимости. Для этого еще в Афганистане с успехом применялись переоборудованные для боевых действий ночью штурмовики Су-24 и вертолеты Ми-24. Но за всю прошлую войну армия не имела ни одного самолета или вертолета, способного самостоятельно обнаруживать и поражать цели ночью. Более того — вертолеты вообще не были оборудованы приборами для ночных полетов. И что же? В эту войну мы вступили с той же самой авиацией, которая по-прежнему не была способна воевать ночью. Даже сегодня, спустя год после начала войны, в составе войск, воюющих в Чечне, есть всего ОДИН!!!! вертолет Ми-8, переоборудованный для самостоятельных действий ночью. А ведь "куратор ВПК" г-н Клебанов честью клялся, что еще осенью в войска поступит аж целый десяток таких машин. Имейся они на вооружении — и трагический бой окруженных псковских десантников под Улускертом закончился бы совсем иначе. Так что гибель роты наших десантников можно с полной уверенностью отнести на совесть г-на Клебанова, как и смерть еще десятков спецназовцев и простых солдат, дравшихся и погибавших ночами без авиаподдержки и возможности эвакуации.