Газета Завтра 355 (38 2000)

Из книги в книгу переходит ужасный рассказ о том, как "Михаила Александровича пытались разными способами отправить на тот свет". Жуков пишет: "Однажды в Москве знакомые люди из племени окололитературных прилипал пригласили Шолохова пообедать". Что за прилипалы? Откуда взялись? Сколько их? Куда пригласили? Когда дело было? Ничего неизвестно! Осипов более осведомлен: по его данным, это какой-то приехавший в Москву земляк пригласил писателя к себе домой в гости. У Колодного сведения еще обширней, он даже имя злодея знает: "Некто Павел Буланов, земляк, служивший тогда в НКВД, приближенный наркома, уговорил Шолохова заехать к нему домой, выпить и закусить, что и было сделано. Съев закуску, писатель почувствовал невыносимую боль в животе". Что было на закуску? Неизвестно. Здесь осведомленный Жуков: "Съев одну сардинку, писатель сразу почувствовал невыносимую боль в животе". Сардинка! Так, может, она случайно оказалась несвежая? Отравление рыбой не редкость. Нет, конечно, уверяют литературоведы-сыщики, тут было не бытовое отравление, а "первый способ": это любезный землячок Паша по приказанию наркома и, разумеется, с благословения товарища Сталина подсыпал в рыбку чего-то несъедобного, может, молотое стекло… Осипову ничего неизвестно ни про сардинку, ни про стекло, но он уверен, что беда приключилась не сразу, не в гостях: "Отужинали вместе. Возвратился в гостиницу и в полночь почувствовал страшную боль". Писателя срочно отправляют в больницу. Жуков не знает, кто и в какую, а энциклопедисту Колодному точно известно: в кремлевскую. У Осипова сюжет сложнее, драматичнее: "Шолохов нашел силы вызвать Кудашева, который добился врача из правительственной больницы. Тот приказывает после осмотра: быть(!) операции. Аппендицит. Свезли в больницу”. Жуков: "В больнице врачи сказали: "Острый приступ аппендицита. Необходимо немедленно сделать операцию". Примерно то же и у энциклопедиста, только после каждой фразы восклицательный знак. Осипов: "Пока хирургов ждали, сестра подошла — молчит, но взгляд и жесты так выразительны, что Шолохов понял: надо бежать”… Какие тут были жесты — загадка… У Жукова несколько иной вариант: "Михаил Александрович заметил, что одна из врачей все время, не отводя глаз, пристально смотрит на него, как бы говоря взглядом: "Не соглашайся". Это, мол, "второй способ". То же самое слово в слово и у Колодного, только в конце опять восклицательный знак. Далее оба в один голос: "Писатель так и поступил. И это спасло его. В действительности никакого аппендицита не было. Отравление скоро прошло, боли утихли". Осипов не согласен, что боли утихли сами собой: "Уж как удалось, неизвестно, но Кудашев помог вернуться в гостиницу и раздобыл теплого молока. Отпоил… "Итак, заговор не удался, ни один "способ" не сработал, и нам предлагают считать это за неопровержимое доказательство того, что заговор был.

А где же всё время находился землячок Паша? Неужели не рядом с жертвой своей сардины, зловещей, как пули Каплан? Неизвестно. Может быть, уже писал донесение наркому: "Ваше задание выполнено: антисоветчик Шолохов больше ничего антисоветского уже не напишет". Отменно. Однако тут опять возникает несколько вопросов. Во-первых, неужели профессионалы НКВД не могли придумать другой, более надежный и менее подозрительный способ транспортировки классика на тот свет? Ведь этим способам нет числа. Во-вторых, уж если по тупости избран такой именно, то неужели в НКВД для столь важной операции не нашлось столь же безотказного средства, как у Сальери, о котором он говорил: "последний дар моей Изоры"? Там сардинка не потребовалась. В-третьих, врачи состояли в заговоре с НКВД и готовы были совершить убийство на операционном столе. Но, с одной стороны, как же так недосмотрели профессионалы, что среди этих негодяев оказалась порядочная женщина-спасительница? С другой, если есть полная уверенность, что готовилось злодейское преступление, то почему же потом не привлекли к ответственности всех его участников, начиная со станичника Паши? И куда этот мерзавец девался потом? Но главное, да где же все-таки доказательства, что был двухступенчатый заговор, а не элементарное отравление рыбой, если и вообще-то что-то подобное данному эпизоду когда-то имело место?.. Авторы уверяют, что эту байку рассказывал сам Шолохов. А почему бы и не рассказать, отчего не потешиться, если видишь, что перед тобой олухи царя небесного стоят с открытыми ртами. Ведь он любил пошутковать. Будучи уже после смерти писателя в Вешенской, И.Жуков слышал от его вдовы: "Он же такой был выдумщик!.."