Газета Завтра 357 (40 2000)

В.Б. Согласен с вами, Геннадий Андреевич. В постоянной политической борьбе, в противостояниях, в полемике, в утверждении нашего национального пути развития мы видим Проханова-лидера, Проханова-идеолога, организатора, автора ярких политических концепций, и часто забываем, что прежде всего он — художник, прекрасный мастер слова. Мне кажется, его роман важнее его же самых зажигательных передовиц, объемнее, многограннее. Как политик он ограничен рамками своего движения, рамками политических программ, как художник, защищая все ту же державность, те же национальные интересы страны, он старается понять и оппонентов, жадно всматривается в панораму всей жизни России, рисует галерею типов нового времени. Печально, но его художественный талант чаще видят наши с вами противники, оппоненты из либерального литературного направления, чем наши патриоты, для которых он часто лишь признанный политик из рядов непримиримой оппозиции. Коллеги же, кроме неугомонного Личутина и верного в дружбе Афанасьева, в каком-то тоскливом пессимизме даже не находят времени полистать тот же роман "Красно-коричневый". Я не уверен, что его прочитали даже многочисленные прототипы. Или побаиваются увидеть себя в непривычном ракурсе? Александр Проханов — не выдумщик, не фантазер, он — талантливейший изобразитель, острый наблюдатель. Тончайший импрессионист. Я думаю, уже никакой предвзятый историк в будущем не сможет переломить в мнении читателей то отношение к событиям 1993 года и к героям сопротивления, к палачам и к жертвам, которое так внятно высказал Проханов в своем романе. Художник, как всегда и бывает, ставит последнюю точку. Этот роман, как продолжение траурной колонны с фотографиями погибших. Которая проходит каждый год в печальные и величественные дни 3-4 октября, как продолжение рукописных листовок, расклеенных на стенах стадиона у Дома Советов, где палачи добивали раненых защитников. А что бы вы, Геннадий Андреевич, выделили в этом романе? Стал ли он для вас некой знаковой книгой?