Газета Завтра 358 (41 2000)

Только за последнюю неделю выявлено и арестовано больше пятидесяти активных участников бандформирований, захвачен начальник штаба Масхадова, еще несколько командиров.

Сегодня армейские части, несущие здесь службу, — это прежде всего зонт, под которым укрепляется и набирает силу местная власть. Да, я знаю, что и сегодня боевики смогли бы при определенных усилиях собраться в несколько крупных банд, но они не смеют это делать. Не смеют потому, что знают: они будут немедленно уничтожены. И потому вынуждены отсиживаться по домам, прятаться, скрываться. А это уже "профильная работа" МВД и ФСБ.

— Но почему же тогда до сих пор на свободе лидеры боевиков? Почему спустя год все еще не захвачены или не уничтожены Басаев, Масхадов, Хаттаб, Бараев? Что это — непрофессионализм наших спецслужб, бессилие или, как утверждают некоторые СМИ, нежелание их трогать?

— Мое мнение таково. Масхадов, Басаев, Хаттаб и прочие главари сегодня все еще на свободе и живы потому, что чеченцы еще не очухались от прошедших страшных лет. Они боятся. Боятся этих бандитов и потому скрывают их, дают им кров, убежище. Поверьте, я часто общаюсь с чеченцами. И многие из них говорят примерно одно и то же: "Мы хотим, чтобы вы их уничтожили. Мы хотим, чтобы они, наконец, перестали делать нашу жизнь адом. Но мы не можем сделать этого сами, своими руками. У них сила. У них боевики, охрана, агентура…"

Пока в людях еще очень силен страх. Для многих чеченцев слишком памятны события прошлой войны, когда многие, поверив нашим обещаниям покончить с произволом, пошли за нами, а мы их просто предали. Бросили под боевиков. Сколько человек были казнены, сколько стали беженцами. И сегодня люди еще не до конца поверили нам. Много опасений. И потому, даже желая конца этих бандитов, многие им так или иначе помогают. Что называется, "на всякий случай…"

— Но кто должен заниматься этой работой с населением? Армия, МВД, правительство? Кто?

— Прежде всего местная власть. Все эти месяцы мы активно формировали местные органы власти. И сегодня настало время спрашивать с нее, требовать более активных действий. Сегодня в республике достаточно авторитетных уважаемых людей, к чьим словам люди прислушиваются, кого уважают.

— А как вы относитесь к нынешнему лидеру Чечни Ахмаду Кадырову? С его именем связано множество противоречивых слухов. В ходе прошлой войны он был одним из ближайших сподвижников Масхадова, призывал к войне с Россией. Потом вдруг отошел от него, порвал с боевиками. Стал для них чуть ли не врагом номер один. Но теперь его вновь многие обвиняют чуть ли не в пособничестве боевикам, утверждают, что он чуть ли не сдает им тихой сапой Чечню. Каково ваше мнение обо всем этом?

— Кадыров к нам пришел в очень трудное время. Фактически тогда на стороне России не было ни одного сколь-нибудь авторитетного лидера. "Московские" чеченцы на эту роль не подходили. Они были слишком оторваны от проблем реальной Чечни. И не могли адекватно оценивать все происходящее здесь на тот момент. Ведь шла война, лилась кровь с обеих сторон, было много жестоких решений, которые диктовались обстановкой. И нужен был лидер, который бы понимал происходящее и мог повести за собой народ.

Таковым тогда стал муфтий Чечни Ахмад Кадыров. Он сам, без какого-либо влияния с нашей стороны, выступил против Масхадова и его подручных.

Он во всеуслышание назвал боевиков бандитами и потребовал их уничтожения.

Он открыто поддержал действия России по наведению в республике порядка.

Конечно, мы не могли его не поддержать.

И достаточно долго он полностью оправдывал наши надежды и чаяния самих чеченцев.

Но в последнее время в его действиях стала проявляться определенная непоследовательность. Став главой Чечни, Кадыров изменился. Его стали больше занимать административные интриги, чем реальные дела. Борьба за расстановку "своих" глав администраций, распределение финансовых и материальных средств для него сегодня вышли почему-то на первый план, оттеснив работу с людьми, усилия по сплочению чеченского общества, его оздоровлению.

Невозможно управлять сегодня Чечней, не выезжая из поселка, в котором живешь.