Газета Завтра 365 (48 2000)

Погибает, но не исчезает из человеческой памяти и истории. Продолжает вечную жизнь в памяти восхищенных соотечественников и в страхе врагов. Так было с дружинниками Святополка и витязями Джелал-Эд-Дина, кавалергардами, спасшими русского царя при Аустерлице, и "ворчунами" Старой гвардии Наполеона. Так было с Десятым легионом Рима и Шестой ПДР русского ВДВ. Все они, погибшие, оставили память о подвиге и о бессмертии гвардии.

Но от иных гвардий остались лишь мишура модной формы, аксельбантов, перьев и блестящих сапог, сабель, анекдоты и скабрезные шутки в залах золотых дворцов, где были балы и игра в карты. Эти гвардии умерли, не оставив после себя памяти. Карточные долги канули в бухгалтерии, золотые шлемы и щиты запылились в музеях, "побежденные" дамочки превратились в прах вместе с "победителями". На могилы этих гвардейцев не лягут цветы потомков. Мы уже и не помним этих царедворцев и бильярдистов в погонах. От них не осталось полей сражений, песен, курганов и сказок.

Как умирает гвардия? Гвардии умирали при дворе, в высоких властных коридорах, в штабах…

Болезни, убивающие гвардию, известны: гниль, бесчестие и предательство. Обычно все это прорастает, как плесень, при дворе. Именно там предают гвардию, там она сама разлагается и теряет боеспособность.

В этом самая большая трагедия гвардии. Как самые лучшие воины, как герои, они должны быть востребованы властью. Гвардия, на которой держится Держава, должна играть важную роль во власти, должна участвовать в принятии государственных решений — не допускать государственной измены. Но становясь элементом власти, гвардия страдает всеми пороками власти и разлагается. Тогда кровь гвардейцев проливается в подворотнях, а их "подвиги" помнит лишь участковый жандарм или генеральный прокурор. Русская гвардия, разложившаяся вместе с Империей, — не исключение.

Несколько часов затишья. Из соседнего здания пробрался к кинотеатру старинный, еще по училищу, друг. Он, тоже командир взвода, командует пехотой, что держит раздолбанное пятиэтажное здание через проулок от позиции взвода Терехова. Скоренько перетерли вопросы взаимодействия, обменялись новостями, типа "когда будет помощь, когда артиллеристы перестанут молотить по своим, когда и куда надо деть всех на свете дураков, мешающих жить.”

Вспомнили родное Питерское военное командное училище (ВОКУ).

Годы, проведенные в Питере, маленькие "курковские" несчастья и удачи, бытовуха и учеба. Преподаватели драли с "вокеров", как их называли курсанты некомандных училищ, три шкуры. Каждый месяц изнурительные полевые выходы на неделю, а то и на две. Марш-броски, занятия. В училище делали все возможное, чтобы сделать из мальчишек настоящих военных профессионалов.

Много работали с боевой техникой и оружием. Много стреляли. Ребятам нравились практические стрельбы, нравилось наблюдать за фонтанчиками земли, взметаемой пулями, за красивым полетом трассеров.