Газета Завтра 37 (1189 2016)

Второй в руки Невзорофа попала писательница Татьяна Толстая. Невзороф пристально рассматривал возлёгшую перед ним Татьяну Толстую, и чёрный кожаный фартук на нём шевелился. Александр Глебович стал натирать Татьяну Толстую мелким колотым стеклом, потом взял мензурку и полил Толстую прозрачной, как слеза ребёнка, мочой спортсменки Исинбаевой, в которой не было допинга. Затем замотал её в овечью шкуру мехом наружу и поджёг. Мех тлел и дымился, а Невзороф прикуривал свою вишнёвую трубку, давая себе передышку. Затем, не разворачивая шкуру, Невзороф пустил по Татьяне Толстой бульдозер "Комацу", который своим острым ножом срезал с Татьяны Толстой всё лишнее. Её вес резко уменьшился и достиг центнера. Невзороф размотал шкуру и увидел, что Татьяна Толстая превратилась в своего прадеда графа Алексея Толстого. Алексей Толстой — пышный, румяный, жизнелюбивый, — чем-то напоминая Владимира Варфоломеева, сел на лавку и сообщил Невзорофу: "Знаешь ли ты, о великий банщик, что это я написал повесть, именуемую "Похождения Невзорофа, или Ибикус"? За это поднеси-ка ты мне рюмку водки и солёный огурец". Невзороф поднёс преображённой Татьяне Толстой на серебряном подносе рюмочку водки, сам съел половинку солёного огурца, а другую половину отдал Татьяне Толстой.

Облачившись в розовый махровый халат, писатель граф Алексей Толстой ушёл в предбанник, где встретился с Максимом Горьким, и они вдвоём долго бранили Ивана Бунина. Третьим посетителем была Наргиз Асадова. Невзорофу было известно, что она родилась в Ливии в пустыне Сахара от верблюдицы, принадлежавшей Муаммару Каддафи. Верблюдица родила Наргиз Асадову в муках. Во время предродовых схваток переворачивалась с боку на бок, и Наргиз Асадова, покидая чрево своей двугорбой матери, обрела свой чудесный голос, которым впоследствии рассказала Михаилу Гусману столько восхитительных небылиц. Невзороф недолго возился с Наргиз Асадовой: он зажал её в тиски и напильником несколько раз провёл вдоль хребта, устраняя два бугорка, доставшиеся ей по наследству. Потом полил её верблюжьим молоком, пнул ногой, и вместо прекрасной Наргиз появилась верблюдица. Позванивая медным бубенцом и бросая пленительный взгляд на Невзорофа, она удалилась в пески.

Следующим отделением бани было то, где посетители проходили сквозь огонь, воду и медные трубы. Оно состояло из парилки и великолепного бассейна. В парилку одна за другой заходили восхитительные Ольга Журавлёва, Ольга Бычкова, Оксана Чиж, Майя Пешкова, Александр Пикуленко и снова Оксана Чиж, Марина Королёва, Ксения Ларина, её неизменная подруга Петровская, а также барышня Красовский. Они стояли перед горячей печью с раскалёнными валунами. В парилку стремительно влетел Алексей Венедиктов и с криком "Девчонки, ложись!" метнул на раскалённые валуны ковш воды. Жуткая струя пара со страшным грохотом вырвалась в парилку, полыхнула синим огнём, и все, кто находился в парилке, покрылись страшными волдырями и ожогами. Это было испытание огнём. Сам Алексей Венедиктов выглядел как ошпаренный. Но это никого не удивило, потому что он всегда был таков.

Прошедшие испытание огнём женщины с криками выбежали из парилки и кинулись с прохладный бассейн, плавали, остужались. В бассейн, где плескались женщины, Невзороф запустил табун лошадей. И те плавали вместе с женщинами. Сам же Невзороф, молодой и прекрасный, как обнажённый бог солнца, оседлал красного коня и устроил ему купание в бассейне. Кони вымылись и, тряся холками, сбрасывая с себя воду, вышли на берег. С женщинами остался только один жеребец по имени Прыткий. Он радостно фыркал. Женщины ласкали ему бока. Это было испытание водой.

Потом случились медные трубы. В баню ворвалась толпа музыкантов — оркестр духовых инструментов, и в свои огромные трубы, фанфары и горны они стали играть победные марши времён англо-бурской войны. От страшных децибел у женщин стали выпадать волосы, и облысевшая Леся Рябцева оказалась очень хорошенькой. А Марина Королёва стала внушать Ольге Журавлёвой, что "плешь" пишется с мягким знаком на конце. Ворвался Шнур и в гулком банном зале пел свою песню о бане, причём к слову "баня" он зачем-то всё время прибавлял букву "е". Прошедшие испытание медными трубами женщины открыли свои ноутбуки и стали рассказывать публике о новой песне Шнура. Но их всех забанили.

Следующим отделением бани был отдел целебной грязи. Здесь, сидя на каменной лавке, впала в нирвану Юлия Латынина, с ног до головы покрытая целительной освежающей грязью, взятой со дна озера Чад. Рядом с ней сидела политолог Шевцова, вся обмазанная фиолетовой глиной, которая высохла, и политолог Шевцова казалась недвижимым глиняным истуканом. Ольга Бычкова, обсыпанная вулканическим пеплом, напоминала вулканическую лаву. И только глаза её сияли, и в них был виден ум.