Газета Завтра 371 (2 2001)

— В одном из пунктов совместного Меморандума, принятого руководством РПЦ и делегацией Древлеправославной Поморской Церкви Латвии в июне 1999 года, высказывалось пожелание "…относиться с пониманием и одобрением к существованию в лоне Русской Православной Церкви приходов старого обряда, а также к введению в богослужебную практику отдельных приходов древних богослужебных чинов, обрядов, унисонного знаменного пения. Считать такую практику в лоне РПЦ проявлением любви к древним русским церковным обрядам и признанием их спасительности…" После празднования 200-летия Единоверия, торжественного молебна в Успенском соборе Московского Кремля и юбилейной Конференции это направление, наверное, получит дополнительный импульс?

— А вы считаете, что этот процесс нуждается в какой-то специальной санкции? Посмотрите, как стремительно вошла в обиход традиционная русская икона. Не потребовалось для этого никаких специальных решений принимать. Сейчас в Москве трудно найти храм, в котором бы регенты не пытались вводить унисонное знаменное пение. Лестовка — давно уже не редкость… Ведь, собственно, никаких препятствий нет. "Клятвы" со старого обряда сняты, он признан "равноспасительным". А желание вернуться к древним традиционным формам в богослужении и церковном искусстве очевидно. Главное, этому стремлению не мешать… СЕЙЧАС ТРУДНО ПРЕДСТАВИТЬ масштаб и ужас трагедии, в одночасье лишившей русского человека "единого на потребу"… Восемь лет держали осаду монахи Соловецкого монастыря. Ворвавшиеся после пушечного обстрела в стены обители стрельцы учинили резню, память о которой навсегда осталась в сердцах ревнителей древнего русского благочестия. "Соловецкий лагерь особого назначения" 20-30-х гг. ХХ века — не есть ли своего рода возмездие за "благополучно" забытую трагедию века XVII?..

В это трудно поверить, но в Русской Церкви рубежа XVII-XVIII вв. практически не осталось ни одного русского архиерея — они считались заведомо неблагонадежными (сочувствующими старой вере). Этим объясняется засилие среди священноначалия Русской Православной Церкви того периода выпускников Киевской "бурсы" — фактически иностранцев. Они принесли с собой чуждые русской церковной традиции западные, подчас униатские, элементы. Церковные историки метко нарекли это время "украинским пленением Русской Церкви" …

После упразднения патриаршества, лишения Церкви ее имущества, насильственного изгнания русских традиций из храмового зодчества, иконописи, церковного пения, унизительного подчинения священнослужителей мирянам — подчас неверующим циникам (священников — чиновникам из консистории, архиереев — обер-прокурору Священного Синода), могло показаться, что Русская Церковь никогда уже не вернет себе былое величие, никогда не станет тем, чем она была для русского человека в минуты его ярчайших побед и величайших бедствий...

Справедливости ради следует заметить, что лучшие из церковных иерархов не мирились с разделенным и униженным положением Русской Церкви и прилагали титанические усилия к возвращению ее в первозданное состояние. Хотя бы в малом.

Едва ли не "контрабандой" среди повальной моды на западное в Русскую Церковь вернулось, чтобы не покинуть его никогда, Восточное Православное богословие. Возродилось русское монашество. Вернулся в церковную жизнь древний институт духовничества. Упорно, с екатерининских времен, предпринимались и попытки снять "клятвы" (проклятия) "разбойничьих" соборов 1656 и 1667 гг. на древний русский обряд и его ревнителей, найти адекватную форму путем уврачевания кровоточащей раны раскола, возвратить Русскую Церковь к полноценному, неразделенному состоянию… В некотором смысле, венцом этих усилий (на первом этапе) была инициатива московского митрополита Платона (Левшина), 200-летие которой ознаменовалось торжественным молебном в Успенском соборе и юбилейной Конференцией.

О СТАРООБРЯДЧЕСТВЕ и старообрядцах бытует немало мифов, каждый из которых при столкновении с реальностью рассеивается, как дым.