Газета Завтра 377 (8 2001)

Ижорскому заводу столько же, сколько и Петербургу, — 300 лет. Здесь, на светлой и чистой Ижоре, князь Меньшиков, не только плут, но и неутомимый строитель, поставил свои водяные лесопильни. Колеса, приводимые в движение рекой, двигали длинные пилы, кроили лес, и из этого леса Петр строил Балтийский флот. С тех пор Ижорский завод преданно служил русскому флоту. Здесь отливались первые образцы корабельного железа и корабельной стали. Сменяя друг друга, рождались поколения бортовых пушек. В годы Великой Отечественной в километре от завода проходила линия фронта, и в цеха подтаскивали на тросах дымящиеся сожженные танки, и ижорцы под огнем ремонтировали их и отправляли в бой. Из цехов на фронт уходили закованные в корабельную броню бронепоезда и с ходу вели стрельбу, отражая нашествие немцев. Здесь, на Ижоре, в ленинградском пригороде Колпино, среди белесых чухонских равнин, начинался советский атомный бум. Один за другим вводились в строй грандиозные реакторы, уходили под Смоленск, под Курск, в Запорожье, на Кольский полуостров, в Армению. Один за другим выковывались и вытачивались сияющие валы, вращающие турбины и генераторы. Атомное электричество питало бурный рост советской индустрии. В засекреченных цехах рождались поколения компактных реакторов для подводнЫХо флотилий. Этими реакторами оснащались советские лодки, месяцами, без всплытия, ходившие в мировом океане. Они ныряли под полярные шапки, уходили к берегам Флориды и Калифорнии, неожиданно обнаруживали себя в Атлантике и в Тихом океане. Ижорский завод был маткой, которая неутомимо рождала советскую технократическую цивилизацию, откуда сотнями являлись атомные реакторы удивительной красоты и конструкции, как сияющие стальные младенцы, которые тут же превращались в великанов, — в грандиозные подводные крейсеры, в атомные города, очеловечивали пустыни и тундры.

С горькими предчувствиями я приближался к Ижорскому гиганту. С ожиданием боли переступал порог цеха.

Цех — множество стальных параллельных линий, сходящихся в бесконечности. Железные перекрестья, двутавры, зачерненное стекло, врезанные в бетонный пол блестящие рельсы. Уходящая вдаль синева, похожая на синюю, предгрозовую летнюю тучу, в которой сгустилась и плавает ртутная молния. Эта синева, пропитанная мельчайшими каплями эмульсии, брызгами смазки, стальной пудрой, металлическим паром, — воздух, которым дышат живые машины. Цех — живой, наполнен звуками, эхом ударов, скольжениями туманных, чуть различимых теней, далекими, как зарницы, вспышками сварки. И ты успокаиваешься. Ты — не на кладбище, не среди металлических огромных мертвецов. Ты — в живой, творящей реальности.