Газета Завтра 38 (1087 2014)

Я думаю, мы должны обсуждать механизмы управления экономикой, создания органа власти, который преобразует политические решения в решения хозяйственные. В условиях войны, в условиях мобилизационной экономики это особенно важно. Насколько я понимаю, этой идеи нет ни в Донецке, ни в Луганске: там в лучшем случае думают об отраслевых министерствах, а не об управленческих. Когда в России после дефолта было сформировано коалиционное правительство с участием коммунистов, и меня послали чистить Госкомимущество, - это адски сложная работа, и чем раньше начнут ею заниматься, тем лучше.

Я прошу политиков Новороссии - говорите о том, что нужны механизмы социализации политики. Национализация, приватизация - всё равно этим нужно заниматься, никуда от этого не деться.

Алексей БЕЛОЗЕРСКИЙ, заместитель председателя Координационного центра "Новороссия".

Что мы можем взять из наследия такого, безусловно, выдающегося политика, как Владимир Ильич Ульянов, известный всему миру под псевдонимом Ленин? То, что он использовал только объединяющие лозунги, а те, которые вызывали сомнения и дискуссию, оставлял на потом. Человек с ружьем думает иначе, чем человек без ружья. Упор на социальную справедливость, на борьбу против олигархов и фашизма - это понятно. А вот "русский мир" - непонятен тем же вайнахам, которые сегодня сражаются за Новороссию. Новая социально-экономическая модель нужна. Мы её должны создать. Против карательных батальонов, против неонацистов, в том числе русских нацистов. Да, мы воюем за мечту и надежду, за мечту о лучшем мире и за надежду на лучший мир. Социальное, свободное, лишенное национальных предрассудков и привилегий государство, откуда метлой будут выметены все олигархи.

Владимир ВИННИКОВ, культуролог.

Если говорить об идеологии как таковой, то придется признать, что любая идеология представляет собой некое оформление некоей фундаментальной идеи, будь то идея Бога, идея прогресса или идея свободы. Количество таких фундаментальных идей не только не бесконечно - оно, по сути, ограничено тремя перечисленными выше. Какая из них господствует в современном мире? Видимо, не идея Бога и не идея прогресса, а та идея, которая воплощена статуей Свободы у Манхэттена, Нью-Йорк, США. Остальные по отношению к ней сегодня выступают подчиненными и "инструментальными".

И не стоит говорить, что "свобода" американского образца - это какая-то "неправильная" свобода, "свобода от Бога", "свобода от прогресса" и так далее. Нет, свобода - это синархическая идея, которая пронизывает весь современный мир, от доллара до айфона. Так и надо к ней относиться. Если свобода важнее всего, если она - фундаментальная идея, то Бога нет, это результат свободного выбора свободного человека, а прогресс нужен лишь постольку, поскольку делает человека свободнее.

Отсюда сам собой следует вывод о том, что, пока мы не сделаем альтернативный выбор, мы будем оставаться в рамках господствующей "парадигмы свободы", которая пронизывает собой всё современное человечество. Выбор же очень невелик, и его тем труднее сделать, поскольку выбирать придется между прогрессом и Богом. Пытаться совместить их в формах наподобие "православного социализма" или "языческого нацизма", конечно, можно, но и в том, и в другом случае мы будем обречены на внутреннюю войну с самими собой, а объективно - действовать в пользу "парадигмы свободы". Это фикция выбора - свободная фикция, хочу подчеркнуть. А реальный выбор катастрофически сложен. Потому что, выбирая идею прогресса, мы легко отказываемся от человечности, а выбирая идею Бога - от собственной ответственности за происходящее с нами и вокруг нас.

Александр НАГОРНЫЙ.