Газета Завтра 383 (14 2001)

Перед тем, как организовать свой писательский митинг, мы думали о том, где должен он проходить. И пришли к выводу: там, где проходят акции протеста всего русского народа, на Горбатом мосту. Помните, как здесь сидели шахтеры? Сегодня сюда пришли писатели. Это место — своего рода баррикада, видная всей России. Здесь возникает пограничная ситуация — с одной стороны, народ, с другой власть. Представители той части общества, которые недовольны тем, что происходит, и те, кто подобное положение вещей создает. На этой знаменитой баррикаде принято говорить о том, что наболело. Мы, писатели, говорим о том, что Россия на краю пропасти, и под угрозой уничтожения — великие ценности, созданные в беспримерном СССР. Одой из таких ценностей является величайшая в мире советская литература.

Защита Дома Ростовых — это как раз защита нашей литературы, которая, кстати, не погибла. Многие писатели, которые пришли сюда, находятся в расцвете творческих сил: несут в мир свои откровения и вечную идею добра, хотя пишут, возможно, горькие и наполненные болью книги.

МИХАИЛ АЛЕКСЕЕВ Мы, поколение фронтовиков, стали свидетелями страшного упадка. Этот упадок касается и материальной сферы. Но ограбление народа идет прежде всего в сфере духа. Если тем, кто пытается отобрать у русских писателей один из их символов — Дом Ростовых — безразлично мнение писателей, то необходимо призвать к памяти великих предшественников. На всех съездах писателей СССР, кроме самого первого, я присутствовал как делегат. В доме, который называют Домом Ростовых, собирались писатели с величайшими именами. Бывали там знаменитые литераторы со всего света, конечно, в первую очередь это классики советской литературы, такие, как Горький и Шолохов. Как бы они ужаснулись тому, что творится теперь. Ведь это грабеж и мертвых, и живых. Что же президент? Неужели он способен обслуживать только богатых, обманом и бесстыдством получивших свои капиталы, а судьба писателей ему безразлична? Видимо, это так. А нам, старикам, остается только стоять насмерть, так, как стояли мы под Сталинградом, на Курской дуге и под Берлином.

ВЛАДИМИР КАРПОВ Помню, как в 1991 году какие-то амбалы с бандитскими рожами меня, тогда первого секретаря Союза писателей, не пустили в здание. Сейчас, как в страшном сне, все повторяется. Извечный писательский особняк хочет прибрать к рукам коммерческая структура. Это сегодня, а завтра квартиры наши отнимут, наши рукописи отберут. Какая-то горсточка авантюристов имеет всемерную поддержку властей. Почему Матвиенко поддерживает Филатова? Видимо, потому, что они родственники. Эти родственники захватили силой этот "Белый дом" и всю власть прибрали к рукам. Теперь кучка рэкетиров пытается захватить и писательский дом. В час беды мы, писатели России, пришли на Горбатый мост, на место, где пролилась народная кровь. Мы, русские писатели, заодно со своим народом.

ВЛАДИМИР БУШИН В последних главах “Войны и мира” рассказывается, как французы заняли Москву. Уже было Бородинское сражение. На военном совете в Филях Кутузов уже сказал свою бессмертную фразу: "Я их заставлю конину жрать!" Армия через Москву отходит на рязанскую дорогу. Почти все население города ушло. Семья Ростовых из-за нерасторопности старого графа Ильи Андреевича замешкалась. Они ждали подводы из своих подмосковных деревень. 31 августа на Поварской, у ворот дома Ростовых, остановился большой поезд раненых. Вид их был ужасен. У некоторых еще кровоточили раны. Бывшая ключница старушка Мавра Кузьминишна, обмирая от жалости и сострадания, подошла к одной кибитке и, не спросясь свои господ, предложила молодому бледному офицеру остановиться в их доме, отдохнуть. Наташа, стоявшая рядом, тут же обратилась к майору, начальнику поезда. Он разрешил...

"Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, — пишет Толстой, — и десятки телег с ранеными стали по приглашениям городских жителей заворачивать в дворы Поварской... Наташа вместе с Маврой Кузьминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых".

А потом пришли подводы из подмосковных деревень. Тридцать подвод. И дворовые люди Ростовых начали грузить барские вещи — мебель, зеркала, фамильные сервизы... А раненые остались без транспорта: кто-то забрал их лошадей, видимо, для каких-то важных нужд отходящей армии. И на другой день, 1 сентября, иные из них просили Васильича, дворецкого Ростовых, прихватить их с собой, дав местечко на подводе. Но Васильич даже не решался передать такую просьбу графу. Тогда один офицер подошел к нему на крыльцо и сказал:" Граф, сделайте одолжение, позвольте мне... ради Бога... приютиться на ваших подводах...

— А! да, да, да, — поспешно заговорил граф. — Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги...”

Но жена была против. Граф пытался ее урезонить:" Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, ты подумай!.."

А потом произошло вот что. Младший брат Петя спросил Наташу, знает ли она, за что поссорились родители. "Она не отвечала.