Газета Завтра 39 (1088 2014)

Томас КОРГАНОВ. Да, о технике танца Галины Улановой тоже не могло быть речи. Но разве можно забыть пробежку Улановой в "Ромео и Джульетте"?! Сколько раз студентом я смотрел этот балет в Большом театре на галерке - балконе пятого яруса. И когда Уланова бежала к Лоренцо по авансцене - знаете, что творилось?!

"ЗАВТРА". От взрыва аплодисментов оркестра не было слышно!

Томас КОРГАНОВ. Джульетту танцевала и Елена Чикваидзе. Ее пробежка не вызывала такой реакции. Почему? Уланова демонстрировала искусство, которое даже нельзя выразить словами. Божественное.

"ЗАВТРА". И вот как так получилось, что советское искусство из эмблемы, престижа страны превратилось в оружие её разрушения? Я говорю о шестидесятых.

Томас КОРГАНОВ. У молодых композиторов, художников всегда есть стремление к новизне. Наверное, это свойство молодости. Это совершенно естественное стремление. В то время в Европе стал расширяться интерес к "нововенской школе". Школа эта известна с двадцатых годов, но в шестидесятые она вошла в моду. Хочу сказать, что в нашей стране идеологические ограничения музыки коснулись меньше всего. Инструментальная музыка была свободна, на нее трудно было наложить какие-либо ограничения. Был идеологический контроль, согласно которому "нововенцы" попридерживались. Прямого запрета не было. Их не запрещали - просто не поощряли. Тогда как Запад со всей мощью пропаганды вытаскивал додекафонию и навязывал нам. Запад уже тогда понял: раз эта музыка не в фаворе нашей власти, значит - на этом можно сыграть. Как это было? Я очень хорошо помню.

Запад поддерживал, поощрял всевозможными средствами радикально настроенную молодежь, которая стремилась прежде всего к "нововенской школе". Запомнил случай. Я был в семье одного известного диссидента. И была там одна моя знакомая, которой они хотели помочь. Она написала балет, хотела где-то его показать, где-то его исполнить. И вот семья эта пригласила в дом третьего секретаря по культуре английского посольства и сотрудницу станции Би-Би-Си. Они послушали фрагменты из балета, а потом спросили: "А у вас ничего нет Денисова, Шнитке, Губайдулиной?" Не нужен им был этот балет!.. Шла скрытая целеустремленная систематическая работа на подрыв, на игре с "запретным".

Авангардная музыка исполнялась. Больше того, музыка авангардистских композиторов даже чаще звучала, чем музыка композиторов умеренного направления. А уж если их не приглашали куда-то, не давали им выездную визу, то поднимался жуткий шум. Вокруг этих имен шел ажиотаж постоянный. Эстетика - тоже идеология. Использовалась политиками Запада как средство подрыва нашего государства. Конечно, это была одна из линий работы по разрушению страны.

"ЗАВТРА". Томас Иосифович, но есть ли "золотая середина" между "запрещать" и "разрешать"? Сегодня никаких идеологических запретов нет, но об искусстве уже и речи нет.

Томас КОРГАНОВ. В том всё и дело. Несмотря на запреты, подчас неумные, музыка была на колоссальной высоте тогда. А сегодня нет запретов и нет музыки. Я думаю, что в данном случае речь не о "золотой середине" должна идти, а о тех идеалах, что питают искусство. Сегодня идеалы - поганейшие. После ельцинских реформ высокие идеалы рухнули, потому что рухнул Советский Союз. И взросли идеалы коммерческие. А в 60-е годы существовали советские идеалы. И при таких высоких идеалах оказывались запреты, которых и не должно было быть.

"ЗАВТРА". Томас Иосифович, есть еще один актуальный лейтмотив - преследование тоталитарной властью Шостаковича. Официальный композитор СССР представляется сегодня жертвой.