Газета Завтра 4 (1053 2014)

Я порой думаю: есть ли у меня какие-то способности? Кажется, есть. И за это я должен благодарить своих предков. Они столетиями копили эти способности для меня по маковой росинке. По отцовской линии я знаю их с XVIII века. Первое имя - Степан Феопентович Бушин, живший в 1703-1752 годах, родился при Петре, умер при Елизавете Петровне Когда мое имя замелькало в прессе, мое родословное древо воссоздал по "ревизским сказкам" областного Тульского архива Александр Васильевич Казанский, краевед из той деревни, где жили мои дед Федор Григорьевич и бабушка Арина Никифоровна.

Александр Проханов. Меня вот что тяготит, с чем я не могу примириться. В советское время я чувствовал себя частью культуры. Была среда, в этой среде были сподвижники, недруги, завистники, была конкуренция, были покровители.. Всё это жило, кружило, обменивалось, шпыняло друг друга, но при этом выстраивалось в культуру. Был фон, в котором я чувствовал себя, как планета в мироздании дивном. После 91-го года это распалось. У меня исчезла среда. Больше половины писателей ушло к либералам, и нас рассекло мечом 91-го года. И хотя я живу очень насыщенной, как и ты, общественной жизнью, не сижу в башне из слоновой кости, но то, что называется средой литературной, не чувствую. Исчезла среда.

Владимир Бушин. Когда я заканчивал Литературный институт, к нам пригласили Илью Эренбурга. Он три вчера к нам приходил, рассказывал свои своеобразные, кое-в чём для нас неожиданные, странные и даже неприемлемые вещи.

И в частности, он говорил: утерян критерий художественности. Это когда он уже говорил! Посмотрел бы Илья Григорьевич на нынешние времена!

Мы тогда к этому отнеслись иронически. Приближался Новый год. И я написал сценарий "капустника", сюжет которого строился на поисках критерия художественности.

Учился у нас румынский студент Тиберий. Мы к нему приставали: "Тиберий, не ты ли украл критерий?"

Люди старшего поколения: Эренбург, Шолохов, Уланова, Шостакович, - не пережили бы того, что творится сейчас.

Александр Проханов. Думаю, критерием не художественности, а культуры и были координаты, именуемые советскостью. В советское время существовали некие нормативы - идеологические и эстетические, конечно. И относительно этих нормативов соотносила себя вся культура. Были люди, которые уходили влево, трифонианцы, например с Граниным вместе. Были уходившие вправо - деревенщики Абрамов, Распутин, Астафьев, Белов. Были люди фронды неомарксистской какой-то - как Евтушенко, Вознесенский. Были явные антисоветчики - такие, как Солженицын. Но он при всей антисоветскости был советским художником. Он имел смысл только относительно советских координат. Когда эти координаты рухнули и исчезли, он повис в воздухе, перестал быть художником. Его приезд сюда был для него трагическим: он приехал в пустоту.

Сегодня нет критерия. Может быть, это критерий - государство? Может быть, этот критерий - империя?

В XIX веке существовал критерий, который проходил через Зимний дворец. И в этот критерий вписывались и Пушкин, и Лермонтов, и Полевой

Владимир Бушин. Большевики были во многом традиционны. Несмотря на немалое количество перебитых горшков, они во многом были людьми старого закваса.