Газета Завтра 40 (1037 2013)

И они последовательно продолжают осуществляться - ведь у наших "партнеров" англосаксов, как известно, "нет постоянных союзников, есть только постоянные интересы". Получение "ключей от чужой лавки" - один из самых мощных и неизменных интересов хоть американских "ковбоев", хоть британских "джентльменов". И для этого все средства хороши: от пропаганды "свободы и демократии", а также инструментов "скрытого влияния" до ковровых бомбардировок и "точечных" ударов

Вот и мечутся наши "медведи" то в ту, то в другую сторону, договариваются то с американскими "орлами", то с британскими "львами", то с китайскими "драконами" о целости своих бесценных шкур, продолжая драть три шкуры со своего согласного и безгласного народа

Это вполне понятная, прозрачная и ошибочная "стратегия поведения" с неизбежным и хорошо предсказуемым концом. Если двадцать с лишним лет целенаправленно лишать народ "сил подняться", не спасут ни многомиллиардные счета в западных и восточных банках, ни мегатонные атомные боеголовки на стратегических ракетах.

Бог ведь не в силе, а в правде. И правду эту надо знать.

Книга Александра Островского - один из необходимых "кирпичиков" такого знания.

Хотя многое в ней должно быть уточнено - например, тот факт, что Конституция РФ 1993 года принималась не референдумом, а неким "всенародным голосованием" вместо референдума, проведенным согласно указу всё того же Б.Н.Ельцина, и, соответственно, не имевшим никакой юридической силы. Но "если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь нужно" То же самое можно и нужно сказать о расстреле Верховного Совета России в 1993 году. 

Незабываемое

3 октября 2013 0

Политика Культура Общество

О выставке, посвящённой годовщине Октября-93, рассказывает Геннадий Животов

Рана девяносто третьего года в нашем сознании никогда не исчезнет. Она может затянуться, излечиться, но полностью стереть следы её существования не удастся. Когда художник видит войну на улицах города, он больше не может этого забыть. Тем более невозможно стереть такие воспоминания, когда у тебя на глазах буквально рушится государство, причём на моменте краха ничего не заканчивается. Идут годы, и ты наблюдаешь последствия, ужасные даже сами по себе, но все они будто бы постоянно перекликаются с трагедией, произошедшей двадцать лет назад.

В годовщину событий Октября-93 мы, художники, на протяжении двадцати последних лет проводили акции. Так поступили и в этом году. В зале всероссийского созидательного движения "Русский лад" прошёл вечер памяти, там же открыта выставка - картины, фотографии. В основу экспозиции легли работы, которые были показаны на самой первой выставке объединения "Русский пожар", возникшей буквально сразу после трагичных октябрьских событий. Тогда я испытывал что-то наподобие мрачной эйфории, потому что, то ли по наивности, то ли из-за неведения, полагал, что для художника катастрофы подобного рода это невероятно ценный опыт.

В девяносто третьем был Музей Революции, который сейчас называют Центральным государственным музеем современной истории России. Сразу же после расстрела "Белого дома" я отправился в этот музей с целью провести выставку. Стал долго и подробно рассказывать о своих намерениях. Конечно, там знали, что произошло в стране. Я же говорил обо всём этом и о том, какие собрались художники, что за материалы они готовы предоставить, но на меня смотрели чуть ли не с ужасом. В тот момент это мне казалось поразительным: ведь здание называлось не как попало, а Музеем революции. И тут восстание народа произошло у них прямо под носом, а они открещиваются.

Сегодня в зале движения "Русский лад" висят мои рисунки, изображающие героев Октябрьского восстания 1993 года. Среди них Виктор Морозов, который возглавлял казачью заставу. Видел его все дни, в течение которых росло напряжение. Сам я, казалось, на тот момент стал человеком улицы, поскольку моя мастерская была рядом, и окружающая обстановка игнорировала стены и закрытые двери, она проникала в комнаты и неотступно существовала рядом со мной. Менялась каждую секунду, всё мрачнела и мрачнела. Потом Дом Советов оцепили. Мы пробирались к нему ночами, через заборы и тайные лазы. Там, за кордоном, наступила удивительная атмосфера, когда в осенней мгле люди жгли костры и всё чего-то ожидали. Они пели, рассказывали истории. Такое забыть нельзя.

Геннадий Ефимочкин буквально 5 октября 1993 года взял мольберт и пошёл писать акварели. Двигался сквозь толпы людей. Картина, в итоге получившаяся у него, удивительна по своему внутреннему состоянию. Внешне она метафизически покойна.

Стоит дом, а вокруг него люди, у них нет дела, к которому можно приложить усилия, они будто бы слоняются. Сам дом странный, вроде бы белый - и вдруг, неожиданно, треть внешней стены чёрная от копоти. Эта картина тревожна изнутри, в ней нет ярко выраженных негативных элементов: никто не убит, никто не кричит и не бежит, не бросает камни, нигде не взрывают, ничего не горит. Всё уже погасло. В воздухе теперь тишина и ужас от того, что случилось буквально вчера.