Газета Завтра 400 (31 2001)

Огороды, конечно, вещь нужная, но, как ни крути, в Чапаевке свершилась несправедливость. Без предупреждения наследника, без заключения комиссии БТИ самоуправно уничтожили имущество гражданина. Несправедливость вершилась не тихо, не таясь, на виду у всех. Морозов мог бы махнуть рукой, смириться, покинуть снова родной край уже не как доброволец-герой, а как изгой. Ведь сколько таких же русских мужиков сегодня бродят по стране, согнанные с земли! Но он решил во что бы то ни стало вернуть себе свое, добиться торжества закона. И началось его хождение по мукам… Вот уже четырнадцать лет добивается правды Морозов. Обращается во все инстанции, к разным большим и малым чиновникам, изливает им свою беду, ожидая, что они скажут и в чем помогут. Свою проблему, как лакмусовую бумажку, с мужицкой скрупулезностью прикладывал он к душам и власть предержащих, и именитых борцов за справедливость. Как они себя покажут в конкретном деле?

Милиция откликнулась на свершившееся в Чапаевке быстро. Участковый милиционер Киричук примчался на участок в своих "жигулях", приказав Анатолию сесть в машину и ехать в отделение. Никакого ордера, никаких удостоверений. Когда же Морозов отказался, Киричук, рассказывает Анатолий, просто ударил его под дых, потом коленом в бок, свалил с ног и, сковав наручниками руки, запихал в машину. Отвез мужика в отделение, отнял паспорт и трудовую книжку и бросил Морозова в камеру, приговаривая, что, мол, пока не откажешься от земли и дома — документы не отдам. Морозов сбежал из-под стражи, долго пробирался полем и через лес, страшась погони. Лил проливной дождь, он поскальзывался на мокрой траве, падал в лужи, петлял по лесу. На платформе Чапаевка сел в электричку, доехал до Москвы…

Теперь свое отношение к несправедливости пришлось показать московским чиновникам, к которым обратился Морозов за помощью. Тогда еще был Мособлсовет, куда и обратился Морозов в первую очередь. Долго думал Совет, посылал запросы в прокуратуру. Благодаря этому в конце концов заявителю вернули паспорт и "трудовую". Без этих документов Морозов скитался по столице, как бомж, прятался от милиции по подвалам, по квартирам знакомых. Когда в облсовете должны были обсуждать, в разделе "разное", вопрос Морозова, кто-то из чиновников запретил охране впускать в здание Анатолия. Но охранники все-таки пропустили: "Иди, отец, скажи им!". Совет большинством постановил восстановить в правах Анатолия Морозова, обязать местные власти Чапаевки вернуть участок, возместить ущерб от разрушения дома. Но потом секретарская мышиная стая по-своему оформила протоколы, и на бумаге в постановлении вместо "обязать" оказалось "предложить". Ни к чему никого не обязывающая формулировка. На "предложение" Попиха начихала. Так что филькина грамота, которой снабдили Морозова депутаты, ему ничем не помогла. Прокуратура тоже писала бумаги, чтобы Морозову вернули и землю, и дом, но на месте на них реагировали по-прежнему: никак.

Мужики в Чапаевке рассуждают просто: вся проблема в том, что у Морозова нет денег. Будь он олигарх, давно бы приехали в деревню судебные приставы, спецназ в черных масках, заставили бы местную власть выполнить закон, судебное решение, волю прокуратуры и областной власти. А раз нет у Морозова денег, так нечего ему и соваться, не для него и вся эта ельцинская демократия с правовым государством, и вся эта путинская диктатура закона…