Газета Завтра 414 (45 2001)

2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random; z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 28 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

29

zavtra@zavtra.ru 5

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Ольга Шорина ОБРЕЧЕННЫЕ

Нынешние больницы — это сплошная палата № 6. Заработки унизительны: 700 рублей медсестра, 1500 — ведущий врач. Нищета медиков оборачивается ужасами для больных. Не дай Бог, попасть в "лечебное учреждение", уж лучше посох да сума.

Одному из наших постоянных авторов, Ольге Шориной, к несчастью, довелось провести некоторое время в больнице — уже не московской, но еще и не провинциальной — в нескольких десятках километрах от МКАД. В ее заметках — нравы и лица некоторых "людей в белых халатах".

Если бы Полина Львовна Беликова не была инвалидом первой группы по атеросклерозу сосудов головного мозга, то не потерялась бы, не объявилась в поселке, где ее приняли за бомжиху и поступили соответственно этому социальному статусу. Хотя разве бомжи — не люди?

Первая группа инвалидности — это когда человек не в силах самостоятельно себя обслуживать. А Полина Львовна, в прошлом уважаемая учительница физики, не могла к тому же назвать ни своего имени, ни адреса.

В общем, пропал человек.

Паша Беликов, внук Полины Львовны, работает лифтером в городской больнице на окладе в двести восемьдесят рублей. После окончания средней школы он поступил в медучилище на зубного техника и совершил педагогическое святотатство: одернул преподавателя, сказавшего: "эта страна", за что был выдавлен из учебного заведения, как неугодный элемент. Политическую расправу замаскировали под плохую успеваемость.

В тот день его дежурство выпало на воскресенье, вся семья была на даче. Когда он приехал с работы домой, дед, Алексей Иванович, смертельно бледный, сказал:

— Бабушка исчезла. Любовь Андреевна так плачет, так себя клянет!

— Она нарочно! — выкрикнул Паша.

— Да как ты можешь, Павел! Любовь Андреевна — сестра милосердия из Красного Креста, у нее золотое сердце...

— Врет она все!

Алексей Иванович махнул рукой на разбушевавшегося уже не в первый раз по этому поводу внука. Не до того было.

Полину Львовну Беликову, бабушку Павла и многолетнюю супругу Алексея Ивановича, нельзя было оставлять без присмотра. На нее всегда надевали ярко-красный плащ, чтобы видеть издалека.

Однажды на пороге их большой квартиры в хорошем доме появилась Любовь Андреевна Лобунец, представившаяся сестрой милосердия местного отделения Всероссийского Общества Красного Креста, сказала, что ее задача — безвозмездная благотворительная опека инвалидов первой группы. Ей поверили, никаких документов не спросили, звонить в Красный Крест не стали. Всех растрогала ее поношенная шубка из серого горного козлика на прямоугольных металлических застежках, стоптанные сапоги и старенькая коричневая юбка.

Скоро медсестра Лобунец стала почти членом семьи.

Вот она, Любовь Андреевна Лобунец. Сорок девять лет. Лицо с выпирающими надбровными дугами, тонкими губами. Затейливо уложенные валики светло-русых волос. Сладкий голос.

— Я родилась в этом городе, вышла замуж за военного, сменила много городов. С мужем развелась, потому что жить на Западной Украине... непатриотично. Моему сыну двадцать семь, и у него нет личной жизни, потому что мы живем вдвоем в однокомнатной квартире, и я сплю на кухне на раскладушечке! Сын у меня золотой, он — машинист в метро. Ах, как же он красив в своей синей рубашке в стеклянной кабине метропоезда, когда проезжает по станции! А мне платят всего триста рулей, хотя стаж порядочный! Разрываюсь на двух работах! На полставки в онкологии! Вот сегодня в наше отделение привезли женщину с десенной флегмоной, а лекарств нет! Я поехала на "скорой" к себе домой и взяла для нее свой собственный, кровный, просроченный стрептоцид — слабенький, но антибиотик! И только благодаря мне она осталась жива! Поддубная, тридцать четыре года, двое маленьких детушек!

Павел сидел насупившись, как сыч. Буркнул:

— Лекарств потому и нет, что вы их воруете!

Лобунец взорвалась.