Газета Завтра 414 (45 2001)

На конце Римской державы является антихрист: его явление “до своего ему времени удерживается” именно “римского цесарьства обладанием”. Антихрист является, “волховною кознию римское обладание восхищь”. Тогда люди обратятся на вражду, ненависть и беззакония (исполнится земля беззаконния и мерзости... Востанет язык на язык и царство на царство, сын на отца своего извлечет мечь, и брат на брата искует копие... Мать дщерь свою предаст на блуд; тогда не муж жены, но жена мужа взыщет да бы посягнула зань... Князи и судии будут неправедни и мздоимцы... Учитилие будут лицемеры и запойцы, черноризцы будут злобесницы и сквернословцы, и т.д.). Отмечается, что в это время будет множество знамений на небеси, в солнце, луне и звездах. За беззакония Бог наводит на людей казни, из которых последняя перед воцарением антихриста — небывалый голод и мор (человеци от глада и жажды скончаются, отец сына объем и мати дщерь, вкупе умрут, и не будут погребаяй их, но и земле всей от телес въвергнутых умерших смрада исполнитися).

В это время антихриста обличат Енох, Илия и Иоанн Богослов. Из живших на земле эти трое не умирали, их убивает антихрист, после чего и воцаряется.

Владычество антихриста довольно продолжительно (это особенно ясно в Словах Ипполита Римского и Ефрема Сирина), оно охватывает не одно поколение людей. И сам антихрист не единствен: составители эсхатологических текстов особенно останавливаются на предупреждении Христа “мнози приидут во имя мое, глаголюще, яко аз есмь”, а в толкованиях числа имени антихриста говорится, что “имена мнози числом тем суть”. (Антихрист определяется как противоположность Христа, и единственности Христа соответствует множественность антихриста).

Наконец, собравшиеся в Иерусалиме иудеи рекут антихристу: ты еси Христос, его же мы ожидахом, и тебе ради оскорби нас род римский. (Для византийской традиции “римляне” и “христиане” — синонимы; имеются рукописи, где вместо “род римский” читается “род христианский”). И тогда будет второе Христово пришествие, общее воскресение и последний суд живым и мертвым.

Алексей БЕЛЯКОВ

[guestbook _new_gstb]

1

2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 34 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

35

zavtra@zavtra.ru 5

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Георгий Судовцев ДВЕ ВЕРЫ

Петр МИТУРИЧ. Вера ХЛЕБНИКОВА. Май МИТУРИЧ-ХЛЕБНИКОВ. Вера МИТУРИЧ-ХЛЕБНИКОВА...

Залы Государственной Третьяковской галереи на Крымском валу.

Писать об этой выставке необъяснимо сложно. Прежде всего потому, что в экспозиции присутствует несколько художественных работ Виктора (Велимира) Хлебникова, его стихи,— словом, тот практически необъяснимый духовный импульс, который принято называть гениальностью... И не только присутствует, но зримо рассеивается в пространстве и во времени...

Вот — автопортрет восьмилетнего Виктора Хлебникова с маленькой сестрой Верой. Вот — черная лошадка, которую вырезал из обивки нового дивана шестилетний Петр Митурич. Вот — первый председатель земного шара Велимир Хлебников, уже сказавший миру свое последнее слово “Да”, лежит на смертном одре, с июньскими полевыми цветами России в изголовье. Вот — Вера Хлебникова, уже не улыбчивый кругляшок в шубке, а зрелая женщина, жена, запечатленная Петром Митуричем, стоя на галерее ресторана “Прага”, парит над крышами Москвы 1924 года. Вот — их сын, Май Митурич-Хлебников, смотрит свои детские сны, возможно, похожие на будущие рисунки...

“Мы ленивы и нелюбопытны...”. Художественную летопись, созданную тремя поколениями семьи Митуричей-Хлебниковых (экспонаты выставки датированы 1893-2001 годами),— можно считать уникальным по своей достоверности и глубине документом эпохи, которая могла стать и едва не стала “веком России”.

"У нас есть один поэт — Хлебников. Остальные — нахлебниковы".

Запись разговора 20-х годов