Газета Завтра 419 (50 2001)

Пассивность в реализации федеральной программы на фоне интенсивной деятельности соросовских структур практически передает инициативу в руки Сороса. И не рискуем ли мы оказаться в таком положении, когда сформулированные фондом "принципы толерантности" станут основой для мероприятия второго и третьего этапов федеральной программы, когда деньги налогоплательщиков пойдут на реализацию проекта, не имеющего никакого отношения к первоначальной правительственной инициативе и отражающего не стремление упорядочить и стабилизировать систему социальных отношений в России, а дискредитировать важнейшие исторически сформировавшиеся национальные и религиозные принципы мировоззрения русского человека?

Итак, на территории России действует иностранная организация — Институт "Открытое общество" (Фонд Сороса), деятельность которой, как мы в этом убедились, грубо нарушает основы "Концепции национальной безопасности Российской Федерации", что официально называется "разведывательной и подрывной деятельностью иностранных государств, направленной против России".

[guestbook _new_gstb]

1

2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 38 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

39

zavtra@zavtra.ru 5

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Эрнст Теодор Амадей Гофман __

“Я имею право сомневаться, благосклонный читатель, чтобы тебе когда-нибудь случалось быть закупоренным в стеклянный сосуд, разве только причудливый сон навел когда-нибудь на тебя такую несообразную фантазию. В последнем случае ты живо можешь почувствовать бедственное состояние несчастного студента Ансельма; если же ты и во сне не видел ничего подобного, то пусть твоё живое воображение заключит тебя, ради меня и Ансельма, на несколько мгновений и стекло. Ослепительный блеск плотно облекает тебя; все предметы кругом кажутся тебе освещёнными и окружёнными лучистыми радужными красками; всё дрожит, колеблется и грохочет в сиянии, — ты неподвижно плаваешь как бы в замёрзшем эфире, который сдавливает тебя, так что напрасно дух повелевает мёртвому телу. Всё более и более сдавливает непомерная тяжесть твою грудь, всё более и более поглощает твоё дыхание последние остатки воздуха в тесном пространстве; твои жилы раздуваются, и каждый нерв, прорезанный страшною болью, дрожит в смертельной агонии. Пожалей же, благосклонный читатель, студента Ансельма, который подвергся этому несказанному мучению в своей стеклянной тюрьме; но он чувствовал, что и смерть не может его освободить, потому что ведь он очнулся от своего глубокого обморока, когда утреннее солнце ярко и приветливо осветило комнату, и его мучения начались снова. Он не мог двинуть ни одним членом, но его мысли ударялись о стекло, оглушая его резкими, неприятными звуками, и вместо внятных слов, которые прежде вещал его внутренний голос, он слышал только глухой гул безумия”.

1