Читаем Газета Завтра 434 (12 2002) полностью

Газета Завтра 434 (12 2002)

Или другое. Мы — дивизия особого назначения, должны заниматься боевой подготовкой, прежде всего. А от меня требуют: выделить солдат для патрулирования Москвы. При этом программу подготовки сокращать нельзя. Но когда ей заниматься, если у меня за прошлый год отняли на патруль 250 тысяч человеко-дней? А еще дежурства на стадионах, подметание улиц, чистка снега и так далее. Что мне с этим делать? Докладываю начальству — ноль реакции. Кто-то кому-то оказал любезность, подкинул дармовую силу — а у меня вся учебная программа рухнула. В ту же Чечню ушли воевать и погибать недоучки, способные только метлой мести. Как мне объяснить это своим солдатам и офицерам? Как им смотреть в глаза?

И таких вещей, которые лишают всякого смысла службу, тьма. Передо мной встал выбор: или стать тряпкой, об которую будут вытирать ноги эти паркетные шаркуны — или уйти. Поэтому сел сам, никто меня не принуждал, и написал рапорт об отставке.

Можно представить, чего стоил прирожденному военному Турапину этот шаг — во многом перечеркивавший всю его отданную армии жизнь. Он прошел десятилетия скитаний по чужим углам, смотрел смерти в лицо, хранил, как Бог, своих бойцов. Когда командовал бригадой, бившейся в Чечне, слег с тяжелой формой гепатита — но не позволил отправить себя в хороший госпиталь и буквально под капельницей каждый день проводил с офицерами совещания. При этом не построил себе ни дома, ни дачи, позволил за всю жизнь себе единственную роскошь — купил за свои "боевые" "Волгу". Хотя, как говорили влюбленные в него офицеры, воевавшие с ним в Чечне, — только мигнул бы глазом — и ему бы все принесли на блюдечке. Весь его совокупный доход — кадрового генерала высшей пробы — 6 000 рублей в месяц. Девчонка-секретарша в любой фирме, подающая чай-кофе, получает сейчас больше.

Но он, природный воин, выбравший из всех наград любовь бойца, плевал и на позорную зарплату. Одного не смог снести — несовместимых со святой для него службой повадок этих взявших верх на государственном паркете шаркунов.

Но еще хуже его личной драмы — драма всей страны, которая словно сама из-под себя стремится вышибить свою надежную опору. Та же напасть, подобная какому-то параличу, в последние годы поразила все наши силовые органы. Лучшие следователи, прокуроры, опера оказываются за бортом своей профессии — в силу какой-то воцарившейся в государстве общей кривизны, отталкивающей, как чужеродный элемент, самых честных и прямых людей.

И мы не можем победить в Чечне, не можем победить бандитов в Москве, Смоленске и Улан-Удэ — потому что язва внутри нас. Наверх всплывает дрянь, указанные шаркуны и болтуны, от коих пользы стране нет и не может быть. А лучшие, как генерал Турапин, который спас своих солдат, а не угробил их, подобно этим всплывшим шаркунам, — выталкиваются с казенной службы вон.

Но сам Турапин и в отставке, думаю, не пропадет. Люди с его данными сегодня нарасхват — и за воротами ОДОНа для него сейчас же сыщется куда более легкий и доходный, в сравнении с армейской лямкой, труд. Но государство, в котором таким, как он, нет места, неизбежно вылетит в трубу. И та труба, мне кажется, уже зовет.

Александр РОСЛЯКОВ