Газета Завтра 435 (13 2002)

Я как-то очень откровенно разговаривал с одним своим другом, таджиком по национальности. То, что он сказал, меня очень поразило. А сказал он, что всю свою жизнь чувствовал "русский гнет". Я поначалу возмутился: "Как же так! Я работал на стройке, учился в вечерней школе, ты — в дневной — английской. Я служил в армии, ты учился в престижном московском ВУЗе. Я с трудом поступил на вечерний факультет (днем работал), ты — закончил московскую аспирантуру. Так кто же кого угнетал?" Друг ответил: "Все это так, но ощущения свои я изменить не могу..." Я потом очень долго размышлял над его словами и понял, что в его словах была большая доля истины. Для власти все мы были марионетками: одних дергали вверх, другие изображали толпу. На всех уровнях партийных комитетов, начиная от республиканских ЦК и до райкомов, первый секретарь — местный (узбек, таджик, казах), второй — русский (надсмотрщик?). В школе все мы старательно, наизусть, учили стихи Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Некрасова, а про Навои, Фирдоуси или Низами даже не слышали. Любой русский человек каждый день мог пойти на кладбище, на могилу к родителям, а узбеков и таджиков за это преследовали! Да, было такое, я сам этому свидетель. И пусть он был трижды московский аспирант, посещение кладбища и выполнение традиционного поминального обряда жестоко каралось, в том числе и увольнением с работы (для партийных: "партбилет на стол!"). По телевизору шли три русские программы (из них две центральные) и одна полуказахская или узбекская. Мы, русские, с грехом пополам знали две-три фразы по-местному для объяснения с базарным торговцем, а все местные жители практически свободно говорили по-русски. Вообразите себе, что сейчас в России для поступления на работу в милицию, больницу, школу, мэрию, гостиницу, магазин, да куда угодно, вы обязаны, кроме русского, знать еще и английский язык. Как вам это понравится? А так было. Царская, затем Советская власть, пользуясь простыми русскими людьми, как тараном, вытесняли национальное самосознание и культуру других народов. И это надо признать. Пусть это делалось из самых лучших побуждений: важны не намерения, а результат. Так стоит ли удивляться, что сейчас сдавленная пружина раскручивается в обратную сторону? Горький, обидный, но, увы, закономерный итог.

Кто мешает сейчас казахстанским и среднеазиатским русским быстро выучить узбекский, казахский, таджикский языки — учебники повсюду, практики — море? Нет, не хотим. Ждем, "вот приедет Путин, Путин нас с Назарбаевым рассудит..." Кто-то называет это русской ленью, а местные политики говорят: "реликты имперского мышления". На бытовом уровне русский язык в южном регионе никто не запрещает и не преследует, наоборот, местный торговец обязательно будет расхваливать перед русским свой товар на его родном языке. В антикварных лавках и на базарах Алма-Аты, Туркестана, Бухары, Самарканда, Ходжента, Пянджикента даже старики, бабки, не говоря о молодежи, бойко зазывают туристов по-русски, по-английски. Торговцы всех национальностей, те же самые русские из Казахстана, лихо общаются между собой на ломаном китайском, арабском, турецком, иранском языках. Тоже на "смеси французского с чимкентским".