Газета Завтра 452 (30 2002)

Местная патриотическая пресса просто переполнена конкретными цифрами и фактами о драматической обстановке в области. Приведем данные только из одного номера газеты "Омское время" (№ 20, 16 мая 2002 г.): "Трудно восполнимый в ближайшие 20-30 лет удар команда Полежаева нанесла по сельскому хозяйству. Из сельскохозяйственного оборота выведено почти 800 тысяч гектаров пахотной земли. В три раза уменьшилось число комбайнов, тракторов, грузовых автомобилей, другой сельхозтехники, а оставшаяся имеет 80-90 % износа... Дойное стадо коров в области уменьшилось почти в 3 раза. Овцеводство сократилось почти в 25 раз (!).. Прямые долги составляют 4,7 миллиардов рублей, долги по детским пособиям — I миллиард, долг перед дорожным фондом — 2 миллиарда рублей, т.е. долг области приближается к уровню ее годового бюджета". Из этого же номера можно узнать, что область скатилась с одного из первых мест еще по Союзу на 66 место в России, что губернатор получает только официальную зарплату 65 тыс. рублей в месяц — перечень можно продолжать бесконечно.

Несмотря на наличие в городе целого ряда прогубернаторских газет и каналов телевидения, ответов на подобные публикации не было. Губернатор пошел другим путем. В мае текущего года о предъявил иск сразу трем журналистам, обвинив их в покушении на свою честь, достоинство и деловую репутацию. Обратим внимание, что среди них не было написавшего в сентябре 1999 г. о приватизации "Сибнефти" московского корреспондента "Нью-Йорк Тайм" Майкла Уайнса, побывавшего в Омске, но не получившего интервью у Полежаева. Московский вариант этого материала в газете "Советская Россия" назывался "Как в страшном сне". Среди них не было также журналистов из центральных газет, недоступных Омской Фемиде. Под обстрел Л. Полежаева попали писатель Тамара Саблина, поэт Юрий Перминов, пенсионер Владимир Фоменко — все трое из газеты "Омское время".

Судебные процессы начались с разбирательства иска гражданина Л. Полежаева к писателю Тамаре Леонидовне Саблиной. Этот иск, как и все остальные, написан доверенным лицом Л. Полежаева М. Диановым — молодым, но важным чиновником из администрации губернатора, пребывавшем долгое время в командировке на Чукотке у Абрамовича. По его словам он научил там чукчей цивилизованному обращению с алкоголем, после чего акцизы увеличились в 40 раз, с 500 тыс. рублей до 20 миллионов, а потребление алкоголя на душу населения достигло 16 литров чистого спирта в год.

Во главу обвинений. Саблиной было поставлено то, что она назвала Л. Полежаева марионеткой Ельцина, Гайдара, Чубайса и им подобных. Очевидно, непродуманно поднял по данному случаю шум губернатор. Ему было надо согласиться с "марионеткой" и списать все на нее. Так, мол, и так, заставил пьяница плясать под свою дудку…

Отказываясь же от "марионетки", заявляя о своей полной самостоятельности, губернатор тем самым должен принять на себя ответственность и дать отчет за весь катастрофический развал области, за сплошную алкоголизацию населения, массовую наркотизацию молодежи, геноцид русских и т.п.

Л. Полежаев не согласился также с тем, что он, по мнению Т. Саблиной, "создавал с помощью подконтрольных СМИ дымовую завесу, усыплял бдительность омичей шумовыми эффектами и сладкими песнями телесирен" при прихватизации нефтезавода, но ведь об этом писал, как видим, весь белый свет. Выше уже цитировалась роль отца и сына, и племянника, и даже в целом какой-то "семьи" Л. Полежаева в этой мистической истории, где сам король утверждает, в отличие от сказки Е. Шварца, что он голый, ничего не имеет, а настырная пресса — что он одет и весьма прилично.

Горячо возражал также Л. Полежаев в иске против утверждений в статье "Кому стреляться первым?" о его массовом моральном терроре против неугодных. По этому поводу Т. Саблина пригласила шесть свидетелей, среди которых были бывший заместитель мэра Валерия Рощупкина, В.Э. Шефер, бывший зам. губернатора А.П. Коротков, бывший ректор автодорожной академии Л.Г. Горынин, бывший депутат ЗС В.И. Дорохин. Все они убедительно свидетельствовали о гонениях в свой адрес со стороны губернатора и его окружения, но, как оказалось, суд ничего не принял во внимание.