Газета Завтра 455 (33 2002)

Так было, например, с Александром Капунцовым. Известно, что Холодов перед смертью получил жетон от камеры хранения. Так вот, в своем "признании" Капунцов "сознался" в том, что именно он заложил дипломат. Заложил его сначала на Ленинградском, потом на Ярославском вокзале в автоматическую камеру хранения. Что ездил его закладывать со своим сослуживцем старшим лейтенантом Селиваненко. Что ездил закладывать дипломат на машине — красной "девятке". Следствие с удовольствием проглотило это признание, даже не удосужившись их проверить. Очень уж удобно все ложилось "в тему". А на суде выяснилось что автоматических камер хранения ни на одном из трех вокзалов не было. Их давно демонтировали. То есть он этого сделать физически не мог. Выяснилось, что с Селиваненко он не мог закладывать что-либо вообще, потому что Селиваненко погиб в автокатастрофе 4 января 1994 года, за 8 месяцев до описываемых событий. И красной "девятки" в это время у Капунцова не было. Он тогда ездил на синей "шестерке". Так оно и пошло в обвинительное заключение, а на суде лопнуло.

Мы отлично понимали, что следствие не будет объективным, и рассчитывали только на объективность суда. Может быть, это была не самая лучшая тактика, но другой тогда у нас не было.

КОРР. Много говорят: давление. Все мы представляем себе давление в терминах 1937 года: пытки, истязания, издевательства. Но я так понимаю, что с тех пор формы давления стали совсем другими. Было оно или нет?

П.П. Конечно, было. Один пример. Все эти месяцы я не столько волновался за себя, сколько за свою семью. Следствие это быстро поняло. И что? Вдруг в деле возникает донесение одной оперативной службы, что мой зять якобы был в командировке в Чечне, оттуда привез оружие, взрывчатку и теперь этим делом торгует. Правда, в том же донесении написано — установлено, что зять мой в Чечне не был, и что требуется дальнейшая оперативная разработка. А следующий документ в деле — это уже постановление следователя Коновалова о произведении обыска в квартире моей дочери, у меня на квартире. Проводится обыск, естественно что он не дает никаких результатов. Но они моют ватными тампонами чемоданы у моей дочери. Далее приходят ко мне оперативники и говорят: "Не колешься? А мы у твоей дочери чемоданы помыли, тампоны собрали, отправляем на экспертизу. Можешь мне поверить — на них найдут взрывчатку. И твоя дочь и твой зять будут арестованы. Так что ты подумай…"

Иногда вообще топорно работали. В материалах дела оказалась кассета допроса свидетеля, в ходе которого следователь Коновалов просит свидетеля: "Ты, пожалуйста, узнай и скажи, (а речь шла о Морозове) где он был, в каких войнах участвовал, в каких конкретно событиях, чтобы можно было пригласить обиженных молдаван, грузин,— чтобы они разобрались с его семьей". Это записано на кассете. Заслушано в суде.

КОРР. Павел Яковлевич, у нас в России тюрьма, наверное, становится такой же естественной частью жизни, как свадьба, как похороны, как работа. Сидеть в России уже давно не является чем-то позорным или страшным. У нас сидел Достоевский, сидел Чернышевский, сидел Рокоссовский, сидел Солженицын. Миллионы людей в России получили и получают вот этот опыт. Тюрьма ведь — это огромный человеческий опыт. Вот что вы поняли там? О жизни, о душе, о семье, о России?

П.П. Самый главный для меня вывод из этих четырех с половиной лет таков. В жизни человека есть лишь две главных ценности — это семья и Родина. Смысл жизни человека — продолжение своего рода. Чтобы там ни происходило, чем бы он ни занимался, воевал, пахал, лес рубил — неважно. Всё это лишь средства для достижения главной цели. Свой род продолжить и чтобы его дети, и дети его детей лучше жили, чем он, и были лучше, чем он. Это главная цель и ей стоит посвятить свою жизнь.

Но если говорить в более широком смысле, то для меня важно, чтобы дети мои жили в этой стране, чувствовали себя в этой стране свободно и комфортно. Чтобы род мой жил в той стране, в которой я живу. И жил он хорошо. И второе — не бывает безвыходных положений. В любом безвыходном положении выход есть, мы просто его не знаем. На данный момент его не знаем. Но он существует. Его надо искать, находить и использовать.