Газета Завтра 465 (43 2002)

"Превентивный удар привлекателен лишь на первый взгляд", — заявил, вторя ему, военный эксперт Харлан Ульман, отметив, что "чем больше вникаешь в эту идею, тем более сложной и опасной она представляется". А вот Мишель Флаэрной (бывший специалист Пентагона по вопросам распространения оружия массового уничтожения, работающая сейчас в Центре стратегических и международных исследований) отметила, что для достижения необходимых результатов США нужно будет нанести превентивный удар до возникновения кризисной ситуации, чтобы уничтожить имеющиеся у противника запасы оружия. В противном случае, сказала она, этот противник может обеспечить оборону такого оружия или просто рассредоточить его. Другими словами — бей налево и направо. Главное — успеть до возникновения кризисной ситуации. Но такого рода действия неминуемо спровоцируют эскалацию кризисной ситуации еще большего масштаба, поскольку вовлеченные стороны будут стараться действовать как можно быстрее, что, используя терминологию игры в шахматы, может заставить их "воспользоваться всеми имеющимися средствами или проиграть". Такого рода ковбойская политика "гавайцев из Техаса" неминуемо ведет ко всеобщему хаосу и термоядерному конфликту.

Даже сторонники превентивной доктрины в американском правительстве и вне его признают, что ее проведение требует, по сравнению с прежней, гораздо более эффективных и совершенно иных разведывательных данных, чем те, что получает сегодня правительство США. В то же время способность ЦРУ и ФБР выполнять даже их нынешние обязанности является предметом пристального изучения.

Тем не менее, военные, ученые и стратеги активно работают над разработкой новых вооружений и оборудования, чтобы обеспечить Бушу "варианты решений", отличающиеся от тех, которые у него были в прошлом. Так, в Управлении по снижению угроз при министерстве обороны США, на которое выделено уже 1,1 млрд. долларов, ученые изучают вопрос о том, как атаковать и уничтожать цели, защищенные в противоядерном отношении (глубокие бункеры, где хранится биологическое, химическое и радиологическое оружие), с помощью современных обычных бомб, ядерных средств малой мощности и даже ядерного оружия большой мощности. Главное направление усилий — найти новые возможности использования обычного оружия для обнаружения и уничтожения арсеналов вооружений и особенно ракет, используемых для их доставки. Более чем вероятно, что Афганистан — идеально подобранный полигон для испытания соответствующих рекомендаций.

"Было время, когда мы действительно не знали, на каком этапе находимся, поэтому мы назвали его "этапом после Холодной войны, — заявлял директор этого управления Стивен Янгер. — И было неясно, какого рода оружие понадобится нам для конфликтов будущего. События 11 сентября прояснили ситуацию. Мы сейчас лучше понимаем, какие виды угроз могут возникнуть для нас в будущем и какие нужны виды вооружений, чтобы противостоять им… Мы хотим использовать минимальную силу, чтобы достигнуть военных целей, если это вообще возможно, с помощью обычного оружия. Мы не хотим переходить ядерный порог, разве что только в случаях экстремальной, национальной чрезвычайной ситуации. Однако, существуют некоторые столь сильно укрепленные бункеры (не в России ли они находятся? — НАМАКОН), что для их уничтожения необходимо ядерное оружие большой мощности... При некоторых вариантах развития событий могут быть использованы ядерные боеголовки малой мощности, однако при их применении возникает опасность, что биологические вещества распространятся на местности".

В соответствии с "новой" доктриной, нанесение первыми ядерного удара будет считаться крайним средством, особенно в борьбе с биологическим оружием, которое лучше всего может быть уничтожено в результате длительного воздействия высоких температур, характерных для взрыва ядерного заряда. Но его применение вовсе не исключается. Помимо изменения вооружений, доктрины и организации, Рамсфелд и его высокопоставленные сотрудники стремятся изменить военное мышление в США, так как "концепция превентивного удара... идет полностью вразрез с политической и стратегической культурой США", — отмечалось в эссе военного эксперта Фрэнка Хоффмана, опубликованном в этом году Центром оборонной информации.

В таком случае возникает вопрос о субъекте-носителе "новой политической и стратегической культуры". И для ответа на него стоит обратиться к периоду конца 80-х—начала 90-х годов прошлого века, когда американские стратеги уже задумывались над тем, какую линию им избрать после неминуемого краха СССР в результате горбачевской "перестройки".

“СУМАСШЕДШИЕ УТОПИСТЫ”