Газета Завтра 477 (2 2003)

Говорят, что у нас нет никакой идеологии. Это неправда. Она есть и очень гнусная, поскольку не несет в себе ничего человеческого. Идеология эта до банальности проста и кровожадна, имя ей — собственность. Когда эта не самая высокая человеческая страсть стала основой государственной политики, тогда и началась вакханалия произвола. А как иначе, раз собственность превыше всего? Нет же ничего святее! Ведь мы народ буйный. Уж если во что уверуем, за что возьмемся, так всем покажем кузькину мать!

Положение тяжелейшее... Совсем недавно были все равны и вдруг — черт знает откуда взявшиеся миллионеры и миллиардеры стали хвастаться своей наличностью. Заметьте: не своими достижениями, а своими баснословными накоплениями. Не тем, в результате чего, каких достоинств и заслуг, они разбогатели, а тем, что у них много денег, так много, что невозможно молчать, невозможно сдерживать радость и прыгучее колыхание чувств от финансового хруста и ломоты в индивидуально взятом человеческом теле.

Угнетают не деньги, угнетает жадность к ним. Угнетает то, что деньги стали главным критерием жизни. Если деньги есть, ты хозяин Вселенной, если их нет — ты никто.

И было бы чему радоваться: ну, построили бы наши богачи (в масштабах страны, а не отдельного города) дороги, развернули бы новые технологии, переоборудовали производство (возвели бы его на высоту мировых стандартов), начали бы выпускать отечественные машины, качественные товары (а то сплошь подсовывают дерьмо). Мало того, мы видим — все у нас в стране стало еще хуже, все устарело, пришло в упадок; долгие годы не чинилось, не обновлялось. А богачи веселятся, потирая от счастья и удовольствия руки.

Кстати, в странах Европейского Союза, куда мы так яростно рвемся, краеугольным камнем государственной политики являются права человека и в не меньшей степени — социальная справедливость, что в нынешней России считается чуть ли не позором, варварством, пережитком прошлого, покушением на завоевания демократии и свободы.

Права человека, например, у нас имеют узкую трактовку, одностороннее значение. Если, скажем, покусился кто-нибудь на Конституционный строй и получил по мордам, правозащитники тут как тут — все залпы их безоткатной артиллерии бьют в верховную власть. А вышли на улицу (и не важно под какими знаменами!), гремя пустыми кастрюлями, старики и старухи, женщины и дети, — правозащитников как не было, так и нет.

Свобода слова также обладает специфическими свойствами: доступ к широкой публике без ограничений получили лица, не отягчающие себя вопросами происходящего в стране. А, грубо говоря, отдельных представителей, указующих на беды настоящего и грядущего, если и запускают в тираж, то в качестве пугала. Такая вот у нас незамысловатая история, связанная с правами человека и со свободой слова.

"Идет передел собственности", — талдычат нам беспрестанно. — "Ну, хорошо, — отвечаем мы, — делите часы и трусы до последней детали, до последнего кусочка ткани, материи, до последнего вашего вздоха, но почему это должно происходить со взрывами, расстрелами, сопутствующими убийствами ни в чем не повинных граждан?!"

Трагедия лупит по людям. А нас все кормят эшелонированными баталиями в высших коридорах власти, акцентируя внимание на разногласиях, расколах и вызывающих заявлениях той или иной партии. Так и хочется сказать: "Господа хорошие! Разделение по принципу принадлежности к партии — дело недоброе. И у тех, и у других есть люди и нелюди. Все остальное от лукавого. Откройте, наконец, Евангелие и устрашитесь хотя бы однажды самих себя, если Бога своего не боитесь".

Слова "народ", "государство", "государственные интересы" вообще ушли из употребления. Их стесняются, от них содрогаются. Их боятся, как черт ладана. Боятся ближайшей своей истории. Вообще истории как таковой! Объективного ее изложения. И только потому, что имели честь родиться не в сегодняшней России, а в коммунистической. При этом нисколько не беря во внимание, что Февральскую революцию 1917 года совершили вовсе не большевики.

Но политический фон — это еще как бы туда-сюда, это как бы не про нас. А вот социальный — тут пиши пропало! Человеку, получающему скудную зарплату (а у нас таких большинство), ни болеть, ни умирать, ни жить нельзя. Душат цены, душат тарифы, душит атмосфера постоянной подлости и обмана в сфере услуг и торговле.

Некачественный товар, отравленные продукты, лекарства с не лечебной начинкой — это уже норма повседневности, шитая белыми нитками, так как у истоков этих человекопрезренных форм сшитой тварности стоит преступный мир. А нам рассказывают сказки про то, как невозможно бороться с ним, потому что за 11 лет "новорусской" действительности еще не разработали необходимую правовую базу для цивилизованного обращения с таким миром. Ведь есть просто преступления, — объясняют нам по-европейски необразованным невежам, — а есть преступления особого рода, с которыми нельзя бороться так же, как с простыми.